Ретро-Детектив-3. Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
По отношению к Вере гардеробщик проявил деликатность. Стоило ей взяться за трубку, как он скрылся где-то за вешалками. Вере такая деликатность сейчас была ни к чему. Скорее даже мешала, потому что ей хотелось иметь рядом кого-то, кому можно было доверять. А вдруг Ботаник выстрелит в нее из-за угла? Впрочем, кто ему мешает застрелить заодно и гардеробщика? «Что за глупости! — оборвала себя Вера, машинально пытаясь нащупать в сумочке револьвер, которого там не было — оставила за ненадобностью дома. — Не станет он стрелять!»
Немысский оказался у аппарата.
— Милый, — проворковала в трубку Вера. — Приезжай за мной поскорее. Сегодня здесь так ску-у-учно. Жду тебя с нетерпением.
— Еду! —
«Кто?! — думала Вера, едва ли не бегом поднимаясь в Большой павильон по безлюдной и оттого страшной лестнице. — Кто же?!»
Вере почему-то думалось, что Ботаник — это Сиверский. Без каких-либо причин. Сердце подсказывало.
В Большом павильоне, казалось, собрались все, кто был в ателье. Кто-то работал, кто-то коротал время за беседой. Где-то в лабиринтах декораций слышался голос Сиверского, по обыкновению сравнивавшего себя с многострадальным Иовом. Вера с рассеянным видом бродила по павильону, выбирая себе спутника. Заниматься поиском Ботаника в одиночку было опасно. Спутник был нужен такой, чтобы, не задавая вопросов, ходил за нею хвостом. Немысский появится нескоро, самое раннее — через три четверти часа, если не через час. Ехать пять верст, да по городу. Он, конечно же, станет торопиться, но это уж как получится. Да и на сборы ему немного времени тоже потребуется, минут пять. Велеть запрягать, отдать какие-то распоряжения… нет, лучше рассчитывать на час. Сколько прошло после телефонного разговора? Минуты три, не больше.
Заржицкий! Конечно же — Заржицкий, кто же еще! Этот лощеный франт и бонвиван, мнящий себя роковым красавцем. Хорош красавец — с низким обезьяньим лбом, оттопыренными ушами, широким носом и скошенным подбородком. Да еще и ноздри выворочены наружу, как будто остальной «красоты» мало.
— Я не режиссер, а метр-ан-сцен! — Это присловье было у Заржицкого столь же частым, как и «Иов многострадальный» у Сиверского. — А если кто не понимает разницы, так это его беда, а не моя!
— Его, его, — поддакивал «машинист» Алтунин, человек незлобивый, легко со всем соглашавшийся. — Не ваша. Я, к примеру, понимаю. Когда я в синодальной типографии работал…
— В типографии — метранпажи! — раздраженно перебил Заржицкий. — Метранпаж, да будет вам известно, это старший наборщик…
— Здравствуйте, господа, — проворковала Вера, довольно бесцеремонно вклиниваясь в разговор. — Роман Аверьянович, можно вас похитить? Прошу прощения, Александр э-э…
Лицо Заржицкого приняло крайне удивленное выражение.
— Сергеевич! — услужливо подсказал Алтунин. — Конечно-конечно, похищайте на здоровье! Тем более что мне пора. Иван Васильевич просил штатив отрегулировать, заедает что-то.
— Что вы так на меня смотрите? — игриво спросила Вера, когда Алтунин ушел. — Я сегодня плохо выгляжу?
Она кокетливо склонила голову набок и едва не вскрикнула от боли, пронзившей шею. Какая-то гримаса, вне всякого сомнения, мелькнула на лице, но Заржицкий этого не заметил.
— Вы, Вера Васильевна, всегда выглядите обворожительно! — справившись с удивлением, сказал он. — На вас невозможно смотреть иначе чем с восхищением!
— Ах, не говорите мне комплиментов! — капризным тоном потребовала Вера, невольно подражая Джанковской. — У меня от комплиментов мигрень. Расскажите лучше про картину, которую вы сейчас снимаете. «Злоумышленник», кажется? Это по Чехову? У него, помнится, есть такой рассказ.
— Нет, не по Чехову. Сценарий написал Василий Максимович. Это драма про вора, который забрался в богатую квартиру и застал там свою жену в объятьях хозяина.
— Ах, как интересно! — восхитилась Вера. — Я хочу знать подробности! Расскажите, прошу вас! Если только…
— Что «если»? — забеспокоился Заржицкий.
— Если только Михаил
«И не по мою», — мысленно добавила Вера, хоть и понимала, что вряд ли Ботаник станет нападать на нее в многолюдном павильоне. Руки снова начали машинально ощупывать сумочку. Вспомнив, что оставила все свое вязанье вместе с сумочкой в реквизитной, она укорила себя за то, что не догадалась прихватить чистую спицу. Хоть какое, но все же оружие, уже доказавшее свою полезность на деле.
— Ромаша! — не стесняясь Веры и вообще не замечая ее, сфамильярничал Сиверский, подойдя к ним (шел он ровным, четким шагом, нисколько не прихрамывая). — Дидерихса не будет до конца недели. По меньшей мере. У него от купания в проруби поясницу скрутило. Поэтому оставляй «Месть ревнивца» и берись за «Курортные страсти». Изабеллу с Инессой я предупредил, а ты найди Херувимова и Спасского. Через полчаса в малом павильоне! «Научники» к тому времени обещали закончить.
Левой рукой Сиверский придерживал под мышкой портфель, который сегодня, как показалось Вере, был толще обычного.
— Но Спасский еще даже не видел сценария! — робко заметил Заржицкий.
— Ну и что? — хмыкнул Сиверский. — Зато ты видел! Ты же режиссер? Вот и говори, что кому делать!
— На охоту ехать — собак кормить [563] , — недовольно проворчал себе под нос Заржицкий.
— Разве в пер…
— Ах!
У Веры выпала из рук сумочка. Она нагнулась за ней прежде, чем это успел сделать Заржицкий, но, пошатнувшись от резкого движения, едва не упала. Заржицкий подхватил ее, а Сиверскому пришлось поднять сумочку. Все произошло столь естественно, что никто ничего не заподозрил, а Вера удостоверилась в том, что правая рука Сиверского не пахнет ничем. Кроме того, Сиверский совершенно спокойно перенес «случайный» толчок в левую ляжку, не вскрикнул, не отшатнулся, даже не поморщился. «Минус два», — отметила она про себя, имея в виду Сиверского и отсутствовавшего сегодня Дидерихса.
563
Т.е. в последний момент делать то, что следовало сделать заранее.
— Благодарю вас, господа! — Вера улыбнулась сначала Сиверскому, потом Заржицкому. — Прошу прощения. С тех пор как на охоте погиб отец моей гимназической подруги, я слышать о ней не могу…
Сиверский что-то буркнул и умчался прочь, не дослушав ее.
— У меня немного кружится голова. — Вера взяла Заржицкого под руку. — Роман Аверьянович, у вас, кажется, есть немного времени?
— Для вас — всегда! — галантно (и до ужаса пошло) ответил Заржицкий, выпячивая грудь колесом.
— Тогда проводите меня к Александру Алексеевичу, — попросила Вера. — У меня к нему дело.
Дела, разумеется, никакого не было, но вопрос можно успеть придумать на ходу.
Услышав из-за декораций голос Гончарова, Вера заглянула туда. Ни к каким трюкам прибегать не пришлось, потому что из филиппики [564] Василия Максимовича, обращенной к Рутковскому и Анчаровой, ей стало ясно, что он в последние полтора-два часа не отлучался со съемок. Со съемок вообще не было принято отлучаться. Актеры еще могли воспользоваться паузой, если не были заняты в снимаемой сцене, и отойти ненадолго, но режиссер и оператор присутствовали от начала до конца.
564
Филиппика — негодующая, содержащая упреки речь. Название произошло от обличительных речей Демосфена против македонского царя Филиппа II.