Реверанс со скальпелем в руке
Шрифт:
– Я за тобой куда угодно, - прошептала я, - но сыновья? Как ты без них? Только вчера говорил, что они для тебя – всё.
– Я не знаю как будет. Сейчас все расстроены, поговорим потом. Я сейчас, успокою его. Дань… а ты пока подумай.
Я прошла и села на кухне. Сложив руки на столе, потерянно смотрела на них. И что мне сейчас делать?
Глава 37
Через два дня ребята уехали в Грузию. Немного остыв, Георгий и Нуца поговорили потом еще раз. Грузинские каникулы решили не отменять, этого хотели и дети, там же они должны
Я уверена, что не будь им это интересно, так хорошо меня вряд ли приняли бы. Георгий был прав и пришлось остаться, но переживала по этому поводу и волновалась я ужасно. Но, как оказалось, зря. Отец поговорил с Дато и скоро получилось так, что мы все вместе готовили обед. Я изучала электроплиту, понимая уже, что никогда раньше на такой не готовила. Дато инструктировал меня по эксплуатации и еще поручил резать лук, вручив при этом очки для плавания. Я покрутила их в руках, подумала и надела.
Несмотря на разницу в возрасте всего в год, ребята очень отличались друг от друга. Это видно было даже по вопросам, которые они задавали. Даниил мыслил уже другими, более серьезными категориями, был молчаливее и наблюдательнее. А Дато - сама непосредственность. Для него всё еще продолжалось детство. Непонятно мы мыслим… но мне почему-то очень хотелось поддержать его в этом. Франсуа рано лишили детства – правильно, вынужденно. Таким был тот мир, в котором приходилось рано взрослеть. Но если здесь есть такая возможность… Нет - женщинам точно не стоит доверять воспитание мужчин.
– А короткие штаны… э-э-э – кюлоты? Это же неудобно! Зачем тогда их носили?
– При езде верхом аристократы обувались в сапоги и вынужденно надевали длинные «простонародные» штаны. Именно для удобства. А кюлоты - это статус. Шелковые чулки мог позволить себе только обеспеченный человек. После революции кюлоты ушли…
– А можно…? Если я буду называть вас - Мари? Вам не идет отчество.
– Почему – нет? Это будет привычно, во Франции нет отчеств, но принято перед именем обозначать семейный статус – мадам, например. А Мари… так меня называли близкие люди, мне будет приятно, Дато.
– Зачем вы полезли на лошадь во всех этих юбках? – разглядывал он на картинке в ноуте пышные платья, которые нашел для него отец: - Почему Андрэ разрешил вам?
– Он друг, но все-таки я была его хозяйкой и выразила желание категорически. Он не мог ослушаться.
– А Дешам?! Он тогда чего молчал? Зачем позволил?
– А Дешам после истории с прививкой и рассказа о другом мире уверовал в мою разумность. Стал относиться, как к равной – уважительно. Посчитал, наверное, что я знаю, что делаю. И не знал, насколько хорошо сижу в седле. Я действовала тогда на эмоциях. С женщинами так бывает и хорошо, если рядом окажется тот, кто заставит думать. Рауль бы не позволил...
– Мне кажется, с доктором что-то случилось, - медленно заговорил Даня, - иначе Франция привилась бы вся.
– Случилось…?
– замерла я и растерянно потянула с себя очки, - а что с ним могло? Война уже закончилась.
– Или там был
– Да, ты прав, - бормотала я, аккуратно очищая морковку – мы готовили плов.
– А папе вы говорите «ты», - обвинил меня Дато.
– Само собой как-то… мы же почти не спали, всю ночь просидели на кухне, говорили… Я не особо задумываюсь над этим – обращаюсь, как мне комфортно. Вас царапает моё «вы»?
– Нет… - задумчиво размышлял он: - нормально, мне даже нравится. Пап, я вот думаю… а может, мне стоит подумать о секции фехтования?
Георгий перевел взгляд на меня: - Маня, ты больше спец в этом вопросе.
– Пап, ты зачем манькаешь? – удивился сын.
– Тебе вообще какое дело? – вскинулся Даниил.
– А мне нравится. Виконтесса и мадам, оно конечно… Но Маня – тепло, по-домашнему, - улыбалась я, - а что касается фехтования…? Я понимаю, - действительно, отлично понимала я мальчика, - но Франсуа обучали с трех лет. Это целый комплекс… и там это не красивый спорт, а исключительно грациозный, но и страшный способ убийства. Я думаю, он не раз удивил своих противников – отец передал ему в наследство пару личных приемов. Рауль был первой шпагой Монбельяра и Вюртемберга, - нечаянно вспомнила я тот танец со шпагами, когда первый раз увидела в муже мужчину.
Всякий раз, когда вспоминали Рауля, Георгий мрачнел. Почему я не реагировала так на имя Нуцы – непонятно. Может потому, что мне нечего было делить с ней? Потом, уже позже, он объяснил:
– Мне по фигу Сергей – в нем я не вижу конкурента. Другое дело француз. В твоих глазах он просто совершенство… идеал ходячий.
– Вы с ним на равных. С той лишь разницей, что он виртуозно убивал, а ты виртуозно лечишь, - утешила его я, млея от того, что он действительно считал конкуренцию по отношению ко мне возможной.
– Тут у меня преимущество, - довольно мурлыкнул он.
– Увы, мой друг… - расстроенно покивала я, - но вы уступаете ему кое в чем другом. А именно – Рауль был галантен и умел изъясняться красиво и исключительно куртуазно.
– Мань… свеженькое, - лукаво улыбнулся Шония и потянул ко мне лапы: - Молодая жена пишет на форум – только неделю назад вышла замуж, а муж уже затрахал конкретно. Посоветуйте что-нибудь!!! Он делает это всегда и везде, вот и сейчас… извините за кривой почерк.
– Ерунда, какой почерк? Она же печатала! – притворно возмутилась я.
– Мань, ну ты нудная, - печально вздохнул он, - не придирайся. В анекдоте главное – его соль.
Георгий Зурабович Шония тоже являлся продуктом своего времени и требовать от него безукоризненных манер было бы глупо, да и не нужно. Да, его анекдоты, а иногда и постельные речи бывали слегка пошловаты, но всегда в них была эта самая соль – тут не отнять.
А тот, который про молодую жену, вообще оказался, что называется, на злобу дня - будучи наслышан об искусности французов в любовных утехах, здесь он тоже старался доказать своё преимущество. Или не было злого умысла…? Неизвестно. Но на секс он меня подсадил. И получилось, что к потребности выплеснуть на него всю свою нежность, добавилось еще и жгучее желание удовольствия.