Реверанс со скальпелем в руке
Шрифт:
– Меня интересует норма, - не зная, как подступиться, шла я по хрупкому льду: - Если я все же решусь ограничивать его? Вы увлекались учениями восточных медиков, ведь там явно было и об этом. Насколько опасно воздержание?
– Мастер Тсу Хсе утверждает, что количество… любви, Мари, зависит от возраста и он рекомендует: в 20 лет - четыре раза в неделю, в 40 – раз в две, а в 60 – раз в месяц. В Поднебесной бытует мнение, что чем меньше «любит» мужчина, тем дольше он проживет. Семя, это чистая энергия и организм теряет её, отдавая. Есть техники сохранения энергии при акте любви, но я не вникал в эти тонкости – нужно исповедовать это учение, как религию, чтобы сознательно отказываться от удовольствия или создавать себе трудности, получая его. И всё только ради мифической
– Хорошо… это хорошо. Но послушайте! – пошла я другим путем, - бывают болезни, при которых мочевой проток сдавливается стенками воспалившейся простаты и тогда дело может дойти…
– До смерти. Говорите прямо, Мари, в чем сложности? – забеспокоился Дешам.
– Их пока нет… но это пока. И я боюсь оказаться бессильной, если с этим столкнется кто-то из мужчин Ло. С недавних пор ко мне обращаются за медицинской помощью, а в этом я не то, что не сильна – вообще ноль. А когда не знаешь и не готов – страшно. А если еще мысленно вписать в эту ситуацию мужа…
– Как хорошо, что вы с ним встретились, Мари! Вы любите его, - утвердительно кивнул довольный Дешам, - да это видно по вам обоим! Я рад за вас.
– Я люблю его, Жак, правда. И должна буду помочь, если вдруг… А вы обязательно осмотрите место ранения, я очень вас прошу. И хорошенечко, дотошно расспросите его. Но не говорите, что просьба исходила от меня, - пугалась я на самом деле, не представляя себе… Или очень хорошо представляя ледяное молчание мужа в этом случае. Ему будет плохо, очень. Он воспримет моё беспокойство, как предательство - сам решает кому доверять свои тайны. Я так же молчала в своё время и хорошо его понимала. Нельзя… я уже врала ему, а если теперь еще и это…
– Тогда вам нужно записать рецепты, – согласился доктор, - берите бумагу и перо.
Я оглянулась и поняла, что перо и чернила есть, а вот запас бумаги в комнате Рауля, в его бюро. И, махнув рукой Дешаму, что означало подождать и приглядеть за сыном, выскочила из спальни, чуть не сбив с ног Андрэ. Медленно прикрыла за собой дверь, и мы молча уставились друг на друга…
А потом он пробормотал «благодарю вас, мадам» и ушел. Подслушивал. И сделал какие-то свои выводы.
Праздник общения закончился, Дешам уехал, а я сразу же приступила к лечению. Буддистские практики, конечно, штука хорошая, но они включают в себя слишком много всего… почти нереального. А застойные процессы никто не отменял. И я стала заваривать для Рауля травяные сборы, а заодно поила ими и Андрэ.
Активный образ жизни, полезные продукты…
Мёд, прополис, перга, пчелиный подмор, личиночное молочко – всё это со временем пошло в ход. Пчел тоже, оказывается, держали и в Ло, и в окрестных деревнях, и на воскресном рынке в ближайших городах тоже можно было купить все из вышеперечисленного.
Чуть поджаренные тыквенные семечки в салатах – полезная для мужиков и вкусная штука. И еще отвар коры и листьев лещины с медом - как самое действенное средство при простатите и для его профилактики, на которое указал доктор. Я чередовала его с отваром донника и каштана. Приём профилактическими курсами, а что-то и постоянно… годами. Но сдвига не было, его не наметилось ни в лучшую, ни в худшую из сторон. Но уже это я считала своей победой.
Дешам обнаружил уплотнения на месте ранения, но сказал мне, что такие рубцы – малая цена за жизнь. То есть… Рауль не сознался ему. Хорошо, что тревожащих болевых симптомов не было. Это радовало, но я варилась в такой куче всего! Боль за него, жалость - примитивная, бабская! И даже страх был. Как же сильно он отчаялся, и насколько же… последним средством меня увидел тогда. И какой же я молодец, что не отказала ему!
Этот год и следующая зима в том числе прошли под знаком сына. Вся наша жизнь была подчинена
Имя Франсуа звучало торжественно, а уж если на «вы»… Приходилось выкать и мне, но к этому быстро привыкаешь, раз так положено. И «вы» эта смеющаяся или вопящая мелочь, или «ты» - большой разницы нет, если в нём вся твоя жизнь. И в Рауле… Сын отвлекал нас от «нас», мы настолько были заняты им! Нет, я могла доверить его на короткое время Жюли или Андрэ, и мы даже выходили гулять только вдвоем. Но разговоры опять были о сыне – о его настоящем и будущем.
Мне не хватало мужа рядом - тех наших коротких беременных обнимашек. Негласно предполагалось, что я уже не нуждаюсь в такой плотной опеке. А меня тянуло к нему – прикоснуться, почувствовать тепло кожи, волосы взъерошить, обнять крепко… Такой свободы отношений, естественности их между нами не было. Её не существовало. Да они изначально предполагались противоестественными. Я согласилась на это, готова была и сейчас, но хотелось как-то иначе… хоть немножко, на капельку. С его стороны были забота и внимание, теплые взгляды и все его время - для меня и сына. И безупречная вежливость, и легкий официоз, и дистанция… Он упорно держал расстояние меж нами. Правильно держал, наверное. Но я придумала для себя отдушину…
Когда мелкий тянулся к отцу, я подходила к Раулю и передавала его на руки, обнимая сразу их двоих. Он никогда не отстранялся, говорил что-то сыну и мне… И так же обнимал нас обоих. Я не смотрела ему в лицо – совесть мучила. Любое касание, вполне себе невинное, он запросто мог понять не так… Или так, что еще страшнее. Невозможно было влезть в его шкуру, поставить себя на его место, чтобы хоть немного понять, как он думает. Если там внутри годами - оголенным нервом понимание своей неполноценности! С его-то гордостью! Непонятно было, почему именно так он решил строить свою линию поведения со мной. Откуда эта скупость на простую ласку? Но я не бралась судить. Спокойно потом отстранялась и отходила, получив свой кусочек счастья, и не поменяла бы эти секунды на все наши ночи с Сергеем. И чувствовала себя потом палачом – я же обещала! Я же говорила, что для меня ничего не значит телесная близость!
Мы то ли строили, то ли разрушали что-то в себе весь этот год. Привыкали, притирались, смирялись… Всё оправдывал сын.
Для будущего спокойствия Франсуа нужно было поехать в графство? Мы съездили. Как только ему исполнился год, так сразу и поехали. Мне этот визит радости не доставил по той простой причине, что постоянно приходилось контролировать каждый свой шаг и слово. И я предпочла молчать, улыбаться и смотреть на мужа влюбленными глазами – это было легко. А вот Рауль возвращался в Ло успокоенным. Похоже, конфронтация с родными раньше его напрягала. А съездил, сыном похвастался – на душе и похорошело. А там было чем хвастаться - мелкий к году напоминал ангела – крепенький, глаза отцовские черные, ресницы растопыренными стрелочками чуть не до бровей, кудряшки, мордаха румяная и сытая…
Замок Монбельяр был настоящим – огромный, с башнями и стенами. Родня очень многочисленная, запомнить всех не получилось - имена двойные, а то и тройные. Дамы в пышных широких платьях, но в моду еще не вошли панье в виде эллипса. Я – в китовом усе, вшитом в корсаж и тоже пышная. И обвешана подарками мужа и де Рогана, а потом и деверя.
И Рауль… в шелковых чулках, с дорогими пряжками на туфлях, в треугольной шляпе, украшенной розеткой, из которой торчит перо. А еще со шпагой, странно вставленной между подкладкой и верхней тканью жюстикора и выглядывающей между полами сзади… Такой «парадный» Рауль казался немного чужим. Но хоть не смешным и слава Богу. Забавными были господа с лорнетами и пышными носовыми платками напоказ. Напоказ же играющие инкрустированными драгоценными камнями табакерками и значительно строящие глазки. Не все, нужно признать, но очень многие.