Ревизор: возвращение в СССР 12
Шрифт:
Я же стоял и размышлял, как мне лучше поступить. Понятно, что руки у меня теперь развязаны, от слова совсем. На такую удачу я не рассчитывал, признаться честно. Думал припугнуть товарища, чтоб осознал, чего хамство может стоить, и отвадить хотел его с супружницей раз и навсегда от моей семьи. А он мне тут с директором своим такой подарок преподнес. Посадить их могу надолго и без права переписки в легкую.
Но надо ли мне оно? Вопрос ой какой хороший. Мужик — хам, конечно, но за это жизнь не рушат. Да и, положа руку на сердце, претензии у меня больше к его жене. Он просто под руку попал и повел себя неправильно. В таксопарке у них бардак, так борзеть
Потом, видимо, ушлые махинаторы передали по рации предупреждение, потому что с какого-то момента все машины поехали пустыми, и в парк, и из парка.
В конце дня директор уже полностью взял себя в руки и предпринял попытку урегулировать с нами вопрос, отозвав меня и Илью в сторону и предложив пройти в его кабинет.
— Прошу прощения, уже поздно, а нам ещё отчёт писать. — ответил я и повернулся к Савостюку, демонстрируя руководству таксопарка, что разговор окончен. — Собери, пожалуйста, пока материалы у ребят.
И мы с ним, попрощавшись с руководством таксопарка, направились к нашим комсомольцам.
Директор таксопарка уже метнулся было вслед уходящим проверяющим, но, к его огромному удивлению, заместитель Епихин остановил его.
— Не надо, Степан Архипович. — сказал он директору. — Я эту публику знаю, они идейные… Только оскорбятся, если им денег предложить. Только хуже сделаете. Тут по-другому надо…
— Как? — удивлённо взглянул директор на своего зама.
— Давайте, я сам попробую этот вопрос уладить. — предложил Епихин. — Есть одна мысль. Надеюсь, сработает. — задумчиво сказал он, глядя вслед уходящим комсомольцам. Если бы этот пацан хотел просто отомстить, он бы смотрел иначе: победно или злорадно. Нет. Не так он примитивен. И посмотрел так многозначительно на прощанье, мол, твой ход. Вот, сразу ведь, с первого телефонного разговора показалось тогда, что не так он прост, нет, послушал жену-дуру! А ведь своему чутью надо доверять!
— Конечно, давай, действуй! — обрадовался директор. — И докладывай немедленно в любое время дня и ночи, если результат какой будет. — похлопал он нервно зама по плечу. — Если получится… Очень сильно должен тебе буду. Но помни, что не только меня, но и себя спасаешь…
А то на лесоповале я долго не протяну, — мысленно добавил директор. — И, на всякий случай, наведу-ка я справки об этой нечаянной «радости». Откуда они на нашу голову свалились и с кем договариваться. Хоть не ОБХСС, а то уже в наручниках их бы увели, и поздно было бы что-то мутить. А то вдруг Епихин не уладит дело…
Перед тем, как попрощаться, поблагодарил ребят из Прожектора.
— Сегодня мы с вами очень большое дело сделали, все молодцы! — искренне сказал я. — Лично отмечу в районе участие вашей команды в этом рейде. Спасибо вам всем!
Команда расходилась по домам очень довольная. Видно было, что ребята толком «пороху не нюхали», большинство впервые попали на настоящую проверку. Набрались впечатлений и знаний новых по полной программе.
Пока ехал домой, взвешивал, каким будет ответный ход Епихина. Пришёл к очевидному выводу, что ему не остаётся ничего, кроме как налаживать со мной отношения.
С ним все в принципе было понятно. Меня больше волновал
Решил, что всю. Пусть начнет разбираться в таких вот комбинациях. Опыта ей набираться житейского понемногу надо. Очень наивна она во многих вопросах. С одной стороны, мне в ней это даже нравится, но с другой, ей это боком точно однажды может выйти. Не всегда ведь смогу рядом быть, по-разному жизнь складывается.
Вернувшись домой, рассказал жене вкратце обо всём, чтобы она сильно не удивлялась и не переживала, увидев у нас в доме своих родственничков.
— Даю двадцать шансов из ста, что он будет уже сегодня стоять на пороге нашей квартиры. — уверенно сказал я жене. — Оставшиеся восемьдесят — завтра с утра.
— Нехорошо, конечно, так говорить о родственниках. Но мне было бы спокойнее, если бы никого из них рядом не было. — с досадой ответила Галия, видимо, вспоминая опыт своего общения с роднёй. — Просто бы отвязались от меня, и уже хорошо.
— Не так все просто, милая. — покачал головой я, — будь они обычными людьми из провинции, которые просто ошиблись, то и ладно. Простить и забыть. Но это совсем другие люди. Он себя элитой столичной считают, а нас — грязью под ногтями. Лимитой. К ним с добром — они тебя совсем растопчут. Увы, но такие только силу понимают и перед ней гнутся. Мы должны их жестко нагнуть и показать, что сила у нас. Вот тогда они будут как шелковые, и никаких новых неприятностей от них ждать не придется. А иначе — если поймут, что мы люди добрые, год-два пройдет, ретивое у них взыграет, захочется нам как-то отомстить.
— Какие ты страшные вещи говоришь! — Галия повела плечами и поежилась.
— Да нет, это правда жизни, — развел руками в стороны я, — какова тетка, ты уже видела, раз зареванная домой тогда прибежала. А я и с мужем ее познакомился хорошо. Ты бы видела, как он на меня смотрел, когда увидел, что молодой совсем, и решил, что никаких проблем доставить ему не могу. Какое там высокомерие в глазах было! Словно он барин, а я у него крепостной!
— Ну, раз так смотрел, то тогда обязательно надо наказать, — Галия внезапно перестала сомневаться и настроилась весьма кровожадно, — никто не имеет права на тебя так смотреть. Тем более, родственники. Раз они так…
— И вот в этом случае, если разыграем все жестко, мы будем жить дальше спокойно. Если у них есть хоть капля здравого смысла и инстинкта самосохранения, они после такого сами будут держаться от нас подальше. И самое главное — уже сейчас волноваться больше не о чем. Они у меня на таком крючке, что могут только извиваться, как рыба, вытащенная из воды. Мы уже победили, теперь надо просто будет грамотно принять капитуляцию у побежденного противника.
Остаток вечера провели дома, немного позанимавшись после ужина. А после восьми часов к нам постучались.