Ревизор: возвращение в СССР 15
Шрифт:
Перешёл к фотографиям на стенах. Множество военных фото. Трофим закончил войну капитаном, на одном из фото разглядел на груди орден красной звезды.
– А ты в каких войсках служил? – поинтересовался я.
– Войсковая разведка, – буднично ответил Трофим.
– Ого, а орден красной звезды за что дали?
– Потом как-нибудь расскажу, – пообещал он. – Бери кресло.
– Ну, подожди, – добрался я до фото Трофима в парадной военной форме с множеством наград. Ну, Трофим! Ну, скромняга! Маскируется под замшелого деревенского деда просто блестяще… Привычка, что ли, с
Как представишь себе, что эти люди творили… Ползком, часами, по грязи или снегу, ползти от своих окопов к немецким, замирая каждый раз, как взлетит ракета. Улучить момент, чтобы ворваться во вражеские окопы, схватить языка, убить беззвучно тех, кто рядом с ним оказался… Потом еще более тяжелый обратный путь, надо же языка еще тащить. Малейшее невезение – и тут же на тебя обрушится град мин, пуль и снарядов…
И раз закончил войну капитаном, то начинал лейтенантом, или вообще рядовым, и десятками таких ходок в тыл врага до капитана вырос. Скорее всего, и ранен был не один раз. С такой профессией без ран всю войну не пройти.
Принесли с ним по креслу, составили их вместе. Женщины занялись благоустройством постельки для нашей Дюймовочки. В какой-то момент поймал на себе хитрый ухмыляющийся взгляд Трофима. За усами не видно было, но уверен, что он улыбался. Нравится ему, похоже, людей дурачить, прикидываясь деревенским простачком.
А бабуля разглядела, или сам открылся, когда бабуля понравилась. Она только кажется комиссаром в юбке, а в душе очень тонкой души человек. Ну, что ж. Дай-то бог, как говориться. Дети выросли, разлетелись, появилось время пожить и для себя.
И Никифоровна, видимо, глядя на них, решила дедом обзавестись. Хотя, если вспомнить, как Егорыч с лекарством к нам притащился, едва Никифоровну во дворе увидев... Ну, на ловца и зверь бежит, правильно все говорят.
Аришка осталась в деревне. Мама хотела с ней просто попрощаться, когда мы собрались вечером уезжать, позвала, а Аришка даже подходить не стала, вцепилась в Эльвиру и махала маме ручкой издали, мол, пока-пока. Все рассмеялись, поняв, что она опасается, что ее в город увезут. Забавно вышло, зря вообще боялись, что потребует ее в Москву везти... А Родьку, мы по договоренности с ним, тайком в город прихватили, Аришка и не поняла, что он с нами в город уедет. Егорыч думал-думал, но все же не решился его оставлять, как вначале планировал. Решил, что последние дни школы пусть все же доходит.
***
Москва. Выставка «Художники Подмосковья»
Лина безучастно бродила по залам выставки, куда притащила её подруга.
– Тебе надо сменить обстановку, – говорила она. – И выражение лица сменить. У тебя на нем написано «Оставьте меня все в покое!» Так нельзя. С кем ты в таком виде познакомишься? Поедем на выставку, потренируешься улыбаться мужикам.
Лина поехала на эту выставку только, чтобы убедиться, что ей совсем не это нужно. В нескольких просторных залах были представлены работы как художников, так и мастеров традиционных ремёсел.
– Картины ещё можно было бы посмотреть, но это… – Лина презрительно сморщилась, глядя на деревянную посуду.
– Значит, в следующий раз пойдём в Третьяковку, – заявила Лидия.
Лучше бы я промолчала, – с тоской подумала Лина.
Однако у витрины с фаянсовыми сервизами обе девушки охотно задержались, почувствовав практический интерес.
Наивно было ожидать, – думала Лина, разглядывая привлекательно выглядящую посуду разнообразной формы и расцветки, – что здесь можно встретить стоящего мужчину, но, хотя бы, глаз порадуется.
***
Вернулись в Москву, успел только вещи занести, как раздался звонок. Звонил Сатчан.
– Ты дома? – без приветствия спросил он. – Мы сейчас подъедем, Римма лекарства достала.
Не успел ничего сказать, а он уже бросил трубку. Ну слава богу, хоть что-то отвезём в больницу.
Они приехали через полчаса, вдвоём с Риммой. Привезли два наименования лекарств из моего списка. Мама расплакалась опять, успокаивали её все вместе. Галия быстренько чай организовала.
– Что у тебя с Верховным Советом? – спросил Сатчан.
– Проверки до сих пор прохожу, – пожал я плечами.
– Ну, там да, столько согласований, – согласился он. – Как устроишься, сразу Галию к Римме отправляй, как члена семьи сотрудника.
– Да, чем быстрее, тем лучше, – добавила Римма. – У нас диагностика самая лучшая и врачи, – многозначительно посмотрела она на Галию.
– Ой, а мы хотели июль и август в Паланге в Прибалтике провести, – растерянно взглянула жена на меня.
– Море – это очень хорошо, прекрасный способ здоровье укрепить перед родами. Но, врачу-то, всё равно, надо регулярно показываться, – возразила Римма, – Или вы собираетесь два месяца вообще к врачу не ходить?
– Я думал, там на месте договорюсь в местной поликлинике, чтоб Галию наблюдали, – ответил я.
Не стал признаваться, что то, что Галию можно будет вполне легально отправить в Кремлевку, я упустил. Спасибо Сатчану, подсказал.
– Ну, ты давай на работу в Кремль устраивайся, – сказал Сатчан, – а открепиться в ближайшую поликлинику на время отдыха всегда можно. Что там у нас поблизости? В Клайпеде, наверняка, что-то найдётся. Да? – посмотрел он на жену.
– У меня по географии тройка должна была быть, – смущённо пожала плечами Римма.
– Ладно, там разберёмся, – ответил я. – Сначала надо на работу устроиться.
Они засобирались. Проводил их до машины. Деньги за лекарства Сатчаны взять категорически отказались.
Вернулся домой, а за столом мама сидит с круглыми от удивления глазами.
– Ты, правда, в Кремль на работу устраиваешься? – воскликнула она.
– Ну, вроде как, – подтвердил я.
– А что ты молчишь? – ошарашенно спросила она.
– Так, о чём говорить-то? Несолидно. Сначала надо устроиться. Вот, получил бы удостоверение сотрудника канцелярии Верховного совета СССР, тогда бы и похвастался. А пока рано, – обнял я её и поцеловал в щёчку. – Не зря же говорят: не говори «гоп», пока не перепрыгнешь.