Ревизор: возвращение в СССР 24
Шрифт:
– Повезло, что у тебя есть талон. – шёпотом сказал ей в лифте Елизаров.
– Случайно вышло, – так же шёпотом ответила Галия.
Она не сомневалась, что, покажи он милиционеру свое КГБ-шное удостоверение, их бы пустили без всякого талона, но он явно не хотел его светить. Так что да, повезло…
Позвонив в закрытую секцию на самом верхнем этаже, она поздоровалась с открывшей сотрудницей, прошла внутрь и громко произнесла:
– Товарищи, выручайте! На кону честь страны! Ведем иностранцев в Большой театр,
К ним тут же подошла та сотрудница, что впустила их, и ещё одна. Сразу просчитав нестандартность ситуации, и убедившись, что девицы иностранки, они очень любезно усадили всех на стулья и с помощью Елизарова выяснили, какой Саре нужен размер чулок. Минут через десять принесли несколько пар.
– Это просто чудо, что нашёлся сорок второй размер! – зашептала Галие сотрудница магазина. – Кто это, хоть, такие?
– Это британские фотомодели. Спасибо вам огромное! – ответила она, расплатилась за обе пары и вручила их Саре, кивнув на примерочную кабинку.
Той объяснять дважды не пришлось, она моментально скрылась за шторкой и вскоре вышла оттуда, заметно повеселев.
– Ну, вот! Теперь можно и в Большой театр, – улыбнулась Галия Саре, а сотрудницы и несколько покупателей с облегчением рассмеялись.
Иностранки, сверкая улыбками, поблагодарили советских продавщиц и попрощались. А Елизаров каждой сотруднице пожал руку и проследил, чтобы девушки на радостях не забыли свои коробки с сувенирами.
– Фух, я уж думал, срыв программы, – честно признался Галие Елизаров, когда они уже шли по проспекту Маркса вслед за возбуждёнными моделями, разглядывающими во все глаза убранство одной из центральных Московских улиц. Галия в ответ счастливо улыбалась.
Что здорово – и талон при мне остался! – думала она. – Продавщицы молодцы, вошли в ситуацию и выручили просто так. Радеют за престиж СССР!
***
Москва. Оздоровительный комплекс завода «Полёт».
– Товарищи, пока Ивлева нет, хотел с вами посоветоваться, – начал Сатчан. – У него шестнадцатого день рождения, знаменательная дата…
– Двадцать лет? Или ему уже двадцать пять? – спросил Осипов.
– Восемнадцать, Владислав Гаврилович, – слегка смутившись, ответил Сатчан.
– Как восемнадцать? Вы серьёзно? – не поверил тот.
– А вы не знали? – с сомнением посмотрел на него Войнов.
– А кто мне говорил? Выглядит он старше…
– Выглядит-то он на свои, – заметил Захаров, – но думает, как взрослый.
– Так что с днём рождения? – напомнил Сатчан, вставая у двери в раздевалку. – А то он сейчас придёт уже. Я ему специально время на пятнадцать минут позже назвал, чтобы мы решить успели.
– Когда у него, говоришь, шестнадцатого? – уточнил Бортко. – Время есть ещё подумать. Но ты прав – на такую дату нужно расстараться.
– Все верно. Подумаем, – кивнул и Захаров.
– Эх, где мои семнадцать лет? – воскликнул Ригалёв.
– А по кладу этому будем сегодня обсуждать? – спросил Осипов, – я статью прочитал, солидно так выглядит. Большие кругляши…
– Будем, Ивлеву поручено сделать доклад, – сказал Захаров.
– Забавно вышло. Мы думали на выезде, что по земле ходим, в которой будем наши ценности хранить, а ходили по древнему золоту и серебру, – улыбнулся Бортко, – в котором лучше всего наши активы и хранить при возможности.
– Да уж! – задумчиво поднял брови Захаров.
***
Приехал на завод «Полёт» и посигналил перед воротами. Интересно, пропустят меня? Сегодня первый раз с машиной. Но пароль «В баню» одинаково хорошо сработал и на воротах.
Подъехал к оздоровительному центру и пошёл внутрь. Из комнаты отдыха выглянул Сатчан.
– О, приехал уже? Как дела? – улыбнулся он.
– Слушай, иди сюда, – поманил я его к себе, воспользовавшись тем, что рядом никого больше нет. – У нас ЧП. Ганин в больнице.
– А что случилось? – перестал улыбаться он.
– Некая Марьяна мне сообщила, что он неудачно поскользнулся и сломал обе ноги. Во-первых, что за Марьяна? А во-вторых, это как надо поскользнуться, чтоб обе ноги сломать? Ты не слышал случайно, Ганин не запойный?
– Да кто бы его терпел в горкоме, если бы жестко пил? – ошарашенно посмотрел он на меня. – Вряд ли… Наверное. А Марьяна – это его человек, он сам её привёл.
– С ней, получается, о наших делах можно говорить?
– Можно, конечно, – озадаченно смотрел на меня Сатчан. – Надо бы навестить Ганина в больнице, и с врачом его лечащим поговорить… В каком он состоянии был?
– Мне съездить? – сразу уточнил я.
– Давай я с Бортко поговорю сначала. Может, там и без этого все всё знают. Только нас почему-то забыли посвятить.
– Угу, – кивнул я, соглашаясь.
Мы вошли в комнату отдыха, где накрыт был стол. У меня аж в желудке что-то завыло с голодухи. Целый день пляски с бубнами, а поесть некогда было. Поздоровался со всеми, кто там был и сел за стол.
– Скажи, это ты сегодня в типографии Ганиным интересовался? – спросил, глядя на меня, Бортко.
– Да, – тут же перестал жевать я. – А что?
– Да заместитель его перепугалась, звонила, что ходит там кто-то, вынюхивает.
– Марьяна? – уточнил я.
– Марьяна, – кивнул Бортко.
– Хорошо, что не стал у неё ничего расспрашивать, – рассмеялся я, – Волновался, убрали ли они всё лишнее. Хотел было сам пойти проверить, но вовремя передумал. А она, значит, вам бросилась звонить? Представляю, что бы она сделала, если бы я по цехам пошёл!
– Милицию бы вызвала, – рассмеялся Сатчан.