Ревизор: возвращение в СССР 25

Винтеркей Серж

– Он мне очки разбил! – напомнил Лисенко-младший.

– Да, и нам так и не компенсировал ничего за потоп! – вступила в разговор соседка со второго этажа.

– Вот это и будут наши условия, – подвёл итог председатель, – возместить всем убытки и выйти из кооператива. – Собрание жильцов назначим через две недели в субботу. Кто-то может объявления напечатать?

– Я могу, – поднял я руку.

– Отлично, – повернулся он ко мне. – Тогда, напечатай, пожалуйста, двенадцать штук. Повесим на подъезды, у лифтов и в лифтах.

– А что там должно быть? – уточнил я.

– Ну, пойдём ко мне, я образец дам, – многозначительно

посмотрел он на меня, и я тут же кивнул, и, попросив его подождать минутку, пошёл к себе переобуваться.

– А я уже сам думал сходить к вам как-нибудь, напомнить о себе, – сказал я, когда мы шли вдоль дома. – Хотел бы своих родителей предложить вам в кандидаты на заселение в освободившуюся квартиру. Мы сейчас все вместе живём.

– Кажется, я представляю, о ком идёт речь, – ответил он. – Надо бы поближе познакомиться.

– Мы только «за».

– Ну, и приводи их через полчасика, сейчас жену предупрежу…

Он дал мне старое объявление в качестве образца, где карандашом исправил дату и время на субботу двадцать седьмое января в одиннадцать часов утра.

Наш жилищный кооператив назывался просто: «Щербаковский». Улыбнулся про себя, интересно, а когда станцию метро переименуют в «Алексеевскую», мы тоже переименуемся?

Через полчаса мы уже сидели втроем с мамой и Ахмадом в гостях у Ларионовых. Супруга его, Елена Алексеевна, невысокая приятная женщина, всё время улыбалась и с гордостью поглядывала на мужа.

Мы пришли не с пустыми руками. Ахмад сразу в прихожей вручил хозяину бутылку хорошего коньяка и, по моей подсказке, пятьсот рублей в конверте. Все было принято хозяином с полностью невозмутимым видом, и нас позвали к столу. Нас угощали пирогом с потрохами и сладкими булочками с корицей к чаю. Дмитрий Васильевич и бутылку нашу сразу открыл.

Выпили за знакомство. Представил хозяевам Алироевых, рассказал, где и кем работают. Рассказал и про Жариковых на всякий случай, вдруг ещё квартира освободится в будущем. Упомянул, что сестра врач, а муж её офицер.

Мы с мужиками хорошо посидели. Женщины тоже какие-то общие темы нашли, ушли в комнату смотреть журналы то ли по шитью, то ли по вязанию. К ним сразу присоединилась дочь Ларионовых, подросток лет четырнадцати, тоже Лена, как и мать, родители её звали Алёнка.

Допоздна засиживаться не стали. Прощались, как старые друзья.

Когда шли домой, напомнил Ахмаду про справочку о мнимой беременности.

– Через две недели собрание, справка уже должна быть. – уточнил я.

– Будет, – хмыкнул Ахмад, – куда она денется?

– Кто? – не понял я.

– Инна наша, кто же ещё? – рассмеялся он.

– А, это да. Главное, проследите, чтобы не ее подпись была. Чревато.

– Да, я понимаю, – кивнул Ахмад.

Вернулись домой. Про Дубова думать перестал, задумался над тем, что сообщил мне Малина. Ну хоть явно не проверка очередная от КГБ, совсем не похоже на их работу. Так кто же тогда так мной интересуется?

Не поленился сбегать к автомату и набрать номер Мещерякова. Надеялся услышать от него, что это из той оперы, что мы как-то обсуждали. Что следят за мной свои же, в профилактических целях, просто как-то это делается не по уму. Кто-то не так понял свое задание. Но Мешеряков, подняв трубку, и выслушав мое сообщение о подозрительном субъекте, опрашивающем моих соседей обо мне, и что я хочу посоветоваться

с ним, как с опытным человеком, ничем меня таким не порадовал. Сказал, тоже используя эзопов язык, как и я, что в его практике такие вещи были, но он понятия не имеет, в чем причина. И вообще, что надо посмотреть, что это такое!

Отлично! Авось я правильно понимаю «надо посмотреть», что он пришлет кого-то последить за мной. И за теми, кто мной интересуется.

Выбросил на время мысли об этом из головы. Пусть этим занимаются профессионалы. Завтра нашим мальчишкам исполнится четыре месяца. Галия решила устроить небольшой семейный праздник по этому случаю.

В субботу с утра мы с женой отправились на рынок, затарились у Серго. Галия выбрала большой кусок постной свинины, сказала, что они отбивные решили сегодня с мамой нажарить. Только услышал слово «отбивные» и сразу слюнки потекли. А тут еще на рынке такие запахи! Особенно приятно пахнут всякие соленья-маринады и прилавки с пряностями. Набрал к столу маринованного чеснока и розового, и белого. И черемши взял.

***

Москва.

Гончарук назначил Некрасову встречу у пруда в сквере недалеко от своего дома. Его интересовали результаты изысканий подчинённого в отношении Ивлева.

– Ну, что, Дим? Узнал что-нибудь полезное? – спросил Гончарук, неспешно прохаживаясь с ним вокруг замёрзшего пруда, с берегов которого с визгом и радостными криками катались дети на санках и прочих подручных средствах.

– Иван Николаевич, замёрз, как собака! – сделал несчастное лицо Некрасов. – А узнать ничего толком не получилось. Молодой студент, женат, живёт с родителями. Детей уже двое, жена близнецов родила. Квартира у них четырехкомнатная, две объединили в одну. Живут хорошо, мягко говоря, не бедствуют. У них телефон есть, дверь железная. А деньги откуда? Так кто их разберёт? У них бабка в колхозе под Москвой, может, свиней держит? Мясо продаёт, а деньги детям и внукам отдаёт… У меня у приятеля так бабка всем внукам по кооперативной квартире в Москве справила…

– И с чем я должен к руководству идти? – разозлился Гончарук не на шутку. – Со свиньями и мясом твоего приятеля? Ты что, смеёшься? Крутись, как хочешь, но собери мне больше информации!

***

Галия пригласила к нам на обед художников с первого этажа и Алдониных. Анна Аркадьевна и Брагины сами пришли. Ещё, оказывается, пока мы с женой ездили на рынок, звонила Диана, мама и их с Фирдаусом пригласила.

Короче, праздник у нас получился не тихий семейный, а очень даже представительный. Художники напомнили, что обещали нам на рождение близнецов их портрет, как они подрастут.

Михаил Андреевич пришёл с фотоаппаратом и наделал кучу снимков пацанов. Пока женщины занимались столом, мы с Загитом мальчишек красиво укладывали рядом. Михаил Андреевич очень был озабочен композицией, подкладывал им разные игрушки, а я всё переживал, что малые в разные стороны смотрят или не улыбаются одновременно, веселил и развлекал их как мог. Но, как оказалось, это было совершенно ни к чему. Счастливые детские мордашки мы снимали по отдельности. Мне пришлось их по очереди катать на мячике и задерживать движение в определённый момент, чтобы Михаил Андреевич успел сделать фото. А чтобы не запутаться, кто есть кто на фотографиях, мы мальчишек одели в разные кофточки.