Ревизор: возвращение в СССР 28
Шрифт:
И праздник начался. Мы с женой и детьми устроились с краю, чтобы, если что, быстренько уйти и никому не мешать. Инна, глядя на нас, тоже пристроилась рядом с Санькой на руках, к ней присоединился Пётр с малой. К Аришке тут же пристроился Родька. Так мы и сидели в детском углу стола, только успевая чем-то занять руки троих мальчишек, чтобы не хватали всё подряд.
Торжественная часть, слава богу, быстро закончилась, начались шутки, конкурсы и прочие развлечения. Потом объявили перерыв и народ встал из-за стола немного размяться, походить, подымить…
Воспользовавшись тем, что началось
Зато генерал, с интересом слушавший нас, энергично похлопал меня по руке, привлекая внимание.
— Я тебе сейчас такое расскажу! Была одна лётчица во время войны, позывной Лилия. Молоденькая! Девчонка совсем и лётчик-истребитель! Представляешь? За полтора года сбила больше, чем некоторые мужики за всю войну.
— Полтора года? А что так мало?
— Не вернулась с задания в сорок третьем. Признали без вести пропавшей… В шестьдесят девятом её только нашли, но сразу не опознали, похоронили как неизвестного лётчика. В семьдесят первом только установили, что это она. А ведь её к званию героя Советского Союза представили, а комдив отменил, когда она с задания не вернулась… Уж мы все её искали, искали… И после войны…
— Так дали ей звание героя? Хотя бы посмертно? — спросил я.
— Нет, — ответил Балдин. — Сначала надо добиться внесения изменений в приказ от сорок третьего года о признании её без вести пропавшей… Понимаешь, такая награда не может быть присвоена, если человек, допустим, в плену оказался. А «пропал без вести» — может всё что угодно означать… Сначала надо это исправить, признать погибшей при исполнении, а потом награждения добиваться. Чёртова бюрократия!..
Ну, дела, — потрясённо подумал я, глядя на его помрачневшее лицо. — Уж если генерал, фронтовик, боевой лётчик не может советскую бюрократическую машину в бараний рог скрутить… Да по такому поводу… На таких же героев молиться надо, как на икону, а не препятствия создавать в их признании.
— Я обязательно про неё напишу, — пообещал я. — Вы только позывной её знаете… «Лилия»?
— Нет, конечно! Это Лидия Владимировна Литвяк, — ответил Балдин. — Двадцать первого года рождения.
— Какая молоденькая! — всплеснула руками бабушка. — Это ж сколько ей было в сорок третьем, когда она погибла?
— Двадцать два, — на автомате ответил я.
Тут тамада всех гостей загнал обратно в зал и праздник продолжился. Вернулся к своим. Мы посидели ещё немного и пошли домой, у нас дети привыкли второй раз спать ложиться в это время. А Жариковы ещё остались веселиться.
Глава 18
Подмосковье. Дача А. С. Гусева.
Комсорг МГУ Гусев ждал на своей даче в гости полковника КГБ Марковца Владимира Игоревича. Их связывало давнее и вполне себе плодотворное сотрудничество. Они неоднократно бывали друг другу полезны, а после того,
Естественно, комсорг позаботился о том, чтобы в этот вечер никто из его домочадцев на даче случайно не появился. И напомнил полковнику, чтобы тот приехал, как обычно, на личной машине, а не на служебной, и без шофера. Такие связи ему точно не стоило афишировать, если карьера дорога. Какой серьёзный человек решится приблизить его к себе, если пойдет слух, что он стучит в КГБ? А он стучал… Как и многие, очень стараясь делать это незаметно… Ну и в целом, очень старался быть полезным для КГБ. Были с этого свои плюсы. В частности, никаких проблем с согласованием его кандидатуры для выезда за рубеж. Гусев уже много где поездил…
Полковник вышел из Волги, остановившейся у забора, и направился к нему. Гусев встретил его у калитки:
— Приветствую, Владимир Игоревич. Как здоровье?
— Спасибо, хорошо, — пожав руку, Марковец вошел во двор, и проследовал за хозяином внутрь дома. Торчать долго во дворе он сам не стремился, мало ли кто из соседей его узнает, своего агента так подводить никак нельзя. — Как сам?
— Нормально… Решил, возможно вам будет интересно… У меня студент один учится на втором курсе, интересный малый, в «Комсомольском прожекторе» работал, сейчас в Верховный Совет устроился… Я через него совместное мероприятие недавно с их Молодёжной инициативной группой провёл. Очень успешное, между прочим. Газету «Труд» читаете?
— Ну, бывает, — кивнул полковник, не проявляя пока особого интереса к словам Гусева.
— А не видели, случайно, там фельетон с карикатурой на таксистов?
— Ну, как же? — усмехнулся Марковец. — Попался на глаза. Прогремела та статья… В очередной раз печально прославились московские таксисты…
— Вот, это статья в газете как раз этого студента, — многозначительно посмотрел на собеседника Гусев. — Павла Ивлева.
— Второкурсника? — удивился полковник. — Никогда бы не подумал… Очень язвительно там все подано.
— Угу… А на днях он мне принёс две рекомендации в партию. Знаете, от кого?
— Ну, удиви меня! — улыбнулся Марковец.
— Одна от Межуева из КПК, а вторая от Захарова, второго секретаря Московского горкома.
— Шутишь? — сразу подобрался Марковец и озадаченно посмотрел на Гусева. — И чей это парень?
— В том-то и дело, что ничей. Провинциальный паренёк, приехал в Москву полтора года назад.
— Ну, так не бывает, — скептически покачал головой полковник. — Просто, ты чего-то не знаешь. Кто его родители?
— Отец доцент в Горном институте, мать рядовой экономист… Я и сам понять пытался… Тут коллеги говорили, что он лектором общества «Знания» ещё до поступления в МГУ был. Научный руководитель, замдекана, от него в восторге. Статьи вот его публикуются в «Труде», уже говорил. А сейчас еще и выступления на радио пошли… Да длинные такие, и очень толковые…
— Он ещё и на радио выступает? — удивленно покачал головой Марковец.
— Да, причём очень успешно. Он представляет МГУ и мне пришлось целый кабинет выделить для группы по работе с письмами, которые граждане со всего Союза пишут ему на радио…