Рей и Рита. Прости меня, моя любовь

Никандрова Татьяна Юрьевна

Он неспешно, как бы нехотя отпускает мой локоть, и я делаю шаг назад. Собрав волю в кулак, разрываю наш затянувшийся визуальный контакт, и, обогнув Дениса, возвращаюсь обратно в зал.

Перед глазами все плывет, а сердце в груди трепещет пойманным мотыльком… Нет, это безумие какое-то! Чистой воды помешательство! Ну разве можно после стольких лет, после такого болезненного разрыва, после предательства, которое меня чуть не уничтожило, вот так раскисать?

Занимаю свое место рядом с Белкиной и то ли от жажды, то ли от нервоза разом опустошаю бокал шампанского.

Реймана в зале не видно, и я расслабленно выдыхаю. Хоть несколько минут посижу в покое.

Денис

Возвращаюсь в зал и тут же выхватываю из толпы тоненькую фигурку Риты. Она сидит на стуле, слегка покачиваясь в такт музыке, и выглядит, как ожившая фантазия. Самая мучительная и самая яркая.

У меня вдруг возникает сумасшедшее желание подойти к ней поближе, поговорить, втянуть носом ее волшебный цветочный запах. С одной стороны, это глупо и безрассудно. Но с другой… Я ведь видел… Нет, даже не видел, а чувствовал в ней живой отклик. Когда мы столкнулись в коридоре и на мгновенье соприкоснулись взглядами, меня прям захлестнуло.

И наконец я решаюсь. Подхожу к Рите со спины, мягко касаюсь ее плеча и наслаждаюсь легкой дрожью, пробежавшей по ее телу. Девушка оборачивается и опаляет меня синевой глаз, приправленной немым вопросом во взгляде.

– Потанцуем? – протягиваю ей раскрытую ладонь и застываю.

А вдруг откажет? Вдруг рассмеется прямо в лицо?

Но она соглашается. Легкий кивок головы, воздушное прикосновение ее пальцев, томительные секунды пути до центра зала – и вот мы с Ритой танцуем, покачиваясь на волнах упоительной мелодии Медляка:

Давай последний раз, как в последний раз,

Давай не как всегда, давай сейчас,

И пусть никто нам не мешает, родная,

Мы молча вспомним то, что намечтали когда-то,

И пусть кому-то сбудется, танцуй

Со слезами на глазах, я буду вспоминать твой запах

И буду знать, что ты самая-самая…

Ты самая-самая-самая-самая-самая…

Внешний мир исчезает, люди вокруг перестают существовать. Передо мной только она. Рита. Моя и не моя. По-прежнему родная и по-прежнему желанная.

Я посильнее стискиваю ее ладонь, и вдруг взгляд цепляется за татуировки на наших руках, которые образуют целое сердце: одна половинка ее, другая – моя. И вроде бы ничего такого, но от увиденного в моей душе разрывается настоящая бомба. Я ведь люблю ее. До сих пор люблю. И, чего уж лукавить, никогда не перестану любить.

Она поднимает на меня глаза и, кажется,

читает мои мысли. А меня вдруг накрывает ощущение того, что сегодня что-то произойдет. Может, это взгляд Ритин, такой глубокий и небезразличный, а, может, смятение ее, красноречиво гуляющее на щеках, вселяет в меня надежду… А может, я просто сам этого до одури хочу… Но предчувствие чего-то прекрасного не только не покидает, но и нарастает в груди. Делается больше, мощнее, шире. Заставляет кровь бурлить и натягивает нервы в струну.

Глава 6

Рита

В голове шумит, и я чувствую себя так, будто у меня внезапно подскочила температура. Становится нестерпимо жарко, даже душно, словно в парилке. Даже окно приоткрыть хочется.

Но я прекрасно понимаю, что дело не в отсутствии свежего воздуха, а в Денисе. В том, как он нанизывает мои всколыхнувшиеся чувства на ниточку своего взгляда, как оставляет на коже невидимые ожоги, как встряхивает душу своим дурманящим запахом шалфея и корицы.

И от этого его неприкрытого, неприлично острого обаяния меня колотит изнутри как от озноба. В ушах громыхает сердцебиение, а ноги кажутся ватными и непослушными…

Сейчас, в эту самую секунду между нами что-то происходит. Что-то неявное, но вполне ощутимое. И мне вдруг становится страшно. А что, если я все-таки сорвусь в эту пропасть? Вдруг не устою? И зачем я только согласилась с ним танцевать? Ведь понимала же, что по лезвию иду, что с дьяволом шутки плохи…

– Знаешь, иногда я вспоминаю прошлое, – вдруг тихо начинает Денис. – Детство, юность, институтские годы… Кажется, что все это было лишь вчера. Вроде только научился плавать, только сдал ЕГЭ, только получил права… И тут оп – тебе уже двадцать три, и ты на выпускном. Время течет неумолимо быстро, не находишь?

Его слова окунают меня в мое прошлое, и я закусываю щеку с внутренней стороны. Воспоминаний у меня, конечно же, много, вот только, как ни крути, самые красочные связаны с ним. По-прежнему с ним, хотя с нашего последнего разговора минуло два с лишним года.

Ни Макар, ни другие парни, с которыми я общалась, не смогли пробудить во мне даже тысячную долю тех эмоций, которые рвались наружу при одном только взгляде на Дениса. Признаваться в этом, разумеется, не хотелось, но обманываться себя глупо. Рейман все еще имеет надо мной власть, как бы грустно это ни звучало.

– Да, время скоротечно, – вздыхаю я, пытаясь выпутаться из собственных мыслей.

– А еще говорят, что оно лечит. Как думаешь, это правда?

Его лазурно-голубые глаза впиваются в мое лицо, и до меня доходит, что в этом вопросе заключен гораздо более глубокий смысл, чем может показаться.

– Нет, неправда, – отвечаю я. – Время просто притупляет боль, и потихоньку ты начинаешь к ней привыкать.

От моей фразы его взгляд делается таким нестерпимо острым, что, не выдержав, я отворачиваюсь. Нет, все-таки танцевать с ним – невыносимая мука, будто на углях топчешься, будто по разбитому стеклу ходишь.