Реймская тайна
Шрифт:
Профессор говорил спокойно, но с таким чувством, что он живет тем, о чем рассказывает.
Тем временем Анна с изумлением смотрела на лектора, едва осознавая, что именно с этим человеком она рассталась чуть более получаса назад… Не веря все еще своим глазам, она невольно подалась вперед, задев локтем лежавшую на углу стола тетрадь для конспектов. Тетрадь с шумом упала на пол.
– Да что опять не так?! – прошипела Софи, недовольно взглянув на подругу.
– Это он… – только и смогла прошептать Анна.
– Кто он?
– Тот самый человек, о котором я тебе говорила…
Привлеченный шумом в аудитории, профессор оглянулся, и его взгляд встретился с глазами девушки. Из всех лиц в зале он вдруг увидел именно ее уже такое знакомое лицо и выжидающие большие зеленые глаза. Было заметно, что он был поражен не меньше. Анне показалось, что прошла вечность, пока они смотрели друг на друга.
Сказать, что он был удивлен, означало соврать самому себе, а врать в этом случае было как-то глупо. Александр слегка тряхнул головой, чтобы сбросить оцепенение и понять, было ли увиденное наваждением, или это действительно, она. С учетом того, что девушка смотрела на него точно так же, вывод был очевиден.
Он отвернулся, чтобы собраться с мыслями, и продолжил лекцию. Для себя же мужчина в который раз отметил, что стоит женщине изменить прическу, оказаться в иной обстановке, как ее облик порой меняется до неузнаваемости. Сейчас Анна выглядела как первокурсница: она казалась еще более хрупкой и юной, чем при встрече на улице. Он также обратил внимание на ее безукоризненный разворот плеч, красивую посадку головы.
Остаток лекции мысли молодых людей бродили между фразами об искусстве, истории и воспоминаниями об утреннем происшествии. Чтобы не выдать свою тайну, они всячески боролись с желанием встретиться глазами снова и снова. Анне казалось, что уже не только Софи, но и все вокруг знают, что случилось утром. И потому сидела как завороженная, боясь пошевелиться и выдать себя еще больше.
Девушка сама не понимала, как такое с ней могло произойти. До сегодняшнего дня мужчины в ее жизни, прямо сказать, играли второстепенную роль. Многие молодые люди, конечно, пытались найти к ней подход, но она относилась ко всем одинаково ровно, без лишних эмоций, сохраняя независимость и умудряясь при этом оставаться для всех милой, дружелюбной, для многих желанной, но по-прежнему недоступной. Про нее ходили разные слухи – ее благородная красота и изысканные манеры не могли не вызывать вопросов. Кто были ее родители? Почему она не любит рассказывать о них? Вероятно, что здесь есть какая-то загадка. Думающие так, наверное, были недалеки от истины, но многие рассуждали более реалистично и сострадательно, а именно: ей больно говорить на эту тему, ведь она – сирота. А между тем в жизни девушки, действительно, было много вопросов, на которые она и сама хотела бы получить ответы.
Анна выросла практически без отца: он исчез, когда ей было всего четыре года. В силу своего юного возраста она почти его не помнила, остались только воспоминания по фотографиям. Она считала его хорошим человеком и в глубине души любила, как возможно любить самого дорогого, может быть, даже чуточку придуманного отца… Из редких разговоров о нем с мамой Анна поняла, что он был неординарным человеком, образованным, обладающим великолепной памятью, о таких обычно говорят – человек энциклопедических знаний. Он обладал благородной внешностью. Анна смутно помнила его, но и до сего дня, точно наяву, видела легкую седину на правом его виске. Из того, что рассказывала мама, у нее сложилось понимание, что отец умел быть веселым, галантным, но в то же время был человеком с глубокой задумчивостью в глазах.
Мама на вопросы об отце всегда отводила глаза, стараясь поскорее переключиться на другую тему. Она говорила, что он исчез, когда возвращался с работы на автомобиле домой, но его так и не нашли. А несколько лет назад мама сама поехала в гости к своей родственнице в Марсель и тоже исчезла. К удивлению Анны, после ее исчезновения она нашла очень мало семейных фотографий, особенно тех, на которых был отец. Среди личных вещей мамы она обнаружила также свою детскую фотографию, на которой ей должно было быть лет шесть-семь, но она не помнила, когда ее так фотографировали, да и на фото стояла неправильная дата. Она посчитала, что мама ошиблась, когда подписывала фотографию, и поэтому просто положила ее в соответствующий период своего фотоальбома.
Так в двадцать один год Анна осталась совершенно одна. Полиция пыталась искать маму несколько месяцев, но все оказалось тщетно. Никаких зацепок не было, кроме того факта, что ее видели в последний раз, выходящей из поезда, незадолго до конечной станции, но на этом мамин след терялся. Она была удивительно красива, у нее были выразительные большие зеленые глаза, которые унаследовала и Анна. Несомненно, мама была счастлива в браке, потому что после исчезновения отца, она так и не вышла замуж, хотя желающих покорить ее сердце было немало. Мама была единственно близким человеком в жизни Анны. Иногда память предлагала девушке какие-то фрагменты разговоров с матерью, отцом, какие-то детские шутки, песенки, картинки домашних рождественских праздников и яркие сценки получения заветных подарков, как это бывает обычно у заласканных детей. А вот как она выжила, когда исчезла мама, она до сих пор не понимает, да и вряд ли поймет. Ей и по сей день так не хватает материнского тепла и ласки! Боль притупилась, но чувство одиночества не покидало ее…
Несмотря на то, что вокруг «мадемуазель Анны», как иногда в шутку называли ее немногочисленные друзья, всегда крутились ухажеры, она сама не позволяла себе никем увлекаться, так как не верила в искренность чувств ни одного из них, да и сама никогда не испытывала некого состояния безумной влюбленности.
Ей было странно, что человек, которого она почти не знала, и встреча с которым произошла отчасти трагично и нелепо, так сумел завладеть ее разумом и сердцем, что ей было трудно дышать от нахлынувших чувств.
Софи смотрела на подругу и не узнавала ее – по лицу Анны было видно, что с ней что-то происходит, но она не могла понять, связано это с аварией или с чем-то еще.
Мысли девушки были прерваны внезапным шумом, поднятым студентами и означавшим окончание лекции. Перед ней мелькали ее сокурсники, покидавшие аудиторию, сама же она не знала, как поступить.
– Анна, собирайся! – твердым голосом сказала подруга.
Бросив взгляд на Александра, она заметила, что он тоже смотрит в ее сторону. Она потупила глаза и, собрав вещи, вышла вслед за Софи.
Будучи настоящей подругой, Софи не стала досаждать подруге расспросами, а потащила ее в студенческую кафешку, где они присоединились к шумной компании своих однокурсников.
– Ты знаешь, я еще не завтракала, – сказала Анна Софи, доставая из сумки свой холодный багет.
– Еще и голодная. Займи столик, я сейчас.
Софи вернулась через пять минут, неся два стаканчика с ароматным кофе.
Сорбонна уже давно являлась интернациональным университетом, собирающим в своих стенах представителей самых разных стран и народов. Но, несмотря на то, что французский язык являлся здесь, по сути, общим разговорным, практически всегда можно было понять, откуда приехал тот или иной студент. Поэтому, когда Анна услышала разговор двух ребят за соседним столиком, она безошибочно определила, что один из них русский.