Резерв высоты
Шрифт:
Анатолий с чувством вины и горечи проводил взглядом горящую машину. Злоба на врага охватила его, он снова ринулся в гущу схватки. Бой продолжался. Шесть немецких самолетов постоянно атаковали восемь наших экипажей. Задымил второй наш самолет, вскоре пошел к земле третий.
Вот они и сравнялись числом: "ишачков" осталось тоже шесть.
Анатолий крутился вокруг Богданова, но ни разу не выстрелил, не было верного момента, чтобы нажать гашетку. Вихрь воздушного боя стал таким стремительным, что уже трудно было различить, где свои, где чужие. Анатолий
Немцы действовали умело, всюду успевали и были неуязвимы, но сработали опыт и мастерство Богданова. На крутом развороте, поймав в прицел "мессер", капитан прошил его длинной очередью. Фашистский самолет загорелся. Это была первая победа "шкрабовской" эскадрильи!
Истребители противника взметнулись вверх и, сделав доворот, легли на обратный курс. Сбитый самолет или нехватка горючего, а скорее всего завершение главной задачи - связать боем эскадрилью советских истребителей, послужило для них сигналом для отхода.
Капитан Богданов подал знак на сбор. Анатолий приблизился к ведущему, боясь потерять его из вида, так как не мог определить, где находится и куда надо лететь. При подходе к аэродрому два самолета приземлились на поле. Комэск, не обращая на них внимания, шел дальше. В чем дело? Почему он не реагирует, удивлялся Фадеев. Когда произвели посадку на аэродроме, техник, осмотрев самолет Фадеева, произнес растерянно:
– Баки пустые. Как же вы летели, товарищ командир?
Тогда лишь Анатолий понял, почему капитан не стал кружиться над приземлившимися самолетами: горючее, видимо, было у всех на исходе.
Летчики, сразу собрались вместе, заместитель командира эскадрильи подошел к Анатолию и крепко пожал руку.
– Спасибо, ты меня здорово выручил! Молодец!
– Товарищ старший лейтенант, так я даже не стрелял.
– Неважно. Главное, ты немцу не дал стрелять.
– Я видел, как тебя фриц полоснул! А когда отбивал атаку "мессершмитта" на старшего лейтенанта, твой самолет был весь в огне, - взволнованно сказал летчик второго звена, находясь еще под впечатлением от недавнего боя.
– Я не заметил этого огня, и пробоин в моем самолете нет, - ответил Анатолий.
– Неужели? - удивился летчик. - А я подумал, что он тебя собьет наверняка.
У Анатолия от этих слов пробежал холодок по спине. "Трусишь, брат? Крепись!" - сказал он себе и вспомнил недавно прочитанное изречение одного полководца древности: "Что дрожишь, скелет? Ты бы еще больше дрожал, если бы знал, куда я тебя поведу". Мудрое изречение. Дрожали и раньше. Значит, главное - в умении преодолевать страх.
– Разбор боя будет позже, - объявил комэск и пошел к командиру полка.
Давыдов строго отчитал Богданова за исход боя. Капитан не оправдывался, только повторял "есть" или молчал.
– Собирайте эскадрилью и в поход за самолетами, чтобы завтра восемь машин было в строю! - приказал командир полка.
И тут началась работа. Неимоверными усилиями инженера эскадрильи при участии
Закончив вместе с техниками подготовку самолетов, летчики собрались здесь же, на поле. Богданов раскрыл планшет, где у него лежал исписанный лист бумаги, и начал разбор. Он изложил ход и результат боя.
– Итог - не в нашу пользу. Много ошибок допустили, - сказал комэск и детально разобрал каждую, указал на недостатки в действиях летчиков, говорил о преимуществах в тактике и технике врага.
Впервые Анатолий с Сергеем услышали, что "ишачок" наш против "мессершмитта" - "не та" машина.
Заканчивая разбор, Богданов сказал:
– Лучших самолетов у нас нет, и никто сейчас не даст нам даже таких. Но Родину защищать надо. Отнеситесь серьезно к моим советам. Не думайте, что я вам на все случаи жизни дал рекомендации. Могут быть всякие ситуации, и надо стараться в каждой находить лучшее решение. На "ишаках" мы еще повоюем и не одного "мессера" собьем, но пока мы остаемся "шкрабами". Умеем пилотировать, но не умеем драться. Нам обязательно надо научиться драться. В каждом бою необходимо стремиться к превышению над противником. Запас высоты - один из главных факторов, обеспечивающих успех в бою...
5
– Где ты пропадала так долго? - спросила Надежда Петровна, - Я уже начала беспокоиться.
– Ездила навестить Анатолия, думала, застану его, но он уже улетел на фронт, - ответили Нина.
– Я должна с тобой поговорить серьезно, - помолчав, сказала Надежда Петровна. - Фадеев не нравится мне, он скрытный, себе на уме! Иногда кажется увальнем, но это, по-моему, маска. Посмотри, Сергей - совсем другой человек.
– Мама, извини, но я не хочу больше разговаривать на эту тему.
– Не хочешь слушать правду? Боже, как ты слепа! Открой глаза и посмотри, пока не поздно!
– Я все отлично вижу. Идет война, и надо думать о защите Родины, а не о выборе спутников жизни.
– Поверь, война скоро кончится, опять наладится жизнь. И мне бы хотелось видеть тебя надежно устроенной.
– Не об этом сейчас забота, мама.
– Что вы все о Родине да о войне? Много войн было и прошло. Семья же существовала и будет существовать вечно, и перешагнуть через нее - это не значит совершить подвиг. Думай о Родине, но не забывай о себе... Сергей тоже улетел?
– Кажется, да.
– Почему "кажется"? Неужели он тебя совершенно не интересует, человек, который лучше твоего избранника во всех отношениях?
– Ты совсем не знаешь Анатолия.
– Я, слава богу, пятый десяток живу на свете и разбираюсь в людях.
– Мама, оставим этот разговор, - сказала Нина и ушла в кабинет отца.
Дни тянулись томительные, тревожные. Писем от отца и Анатолия не было, по радио каждый день сообщали нерадостные вести. Отчаянно противоборствуя превосходящим силам захватчиков, наши войска отходили на восток, поливая кровью каждую пядь оставляемой родной земли.