Резерв высоты
Шрифт:
– Ясно, товарищ капитан, - ответил Фадеев, - разрешите лететь после заправки бензином и маслом?
– Подожди, - Давыдов вырвал из блокнота листок бумаги и написал на нем что-то: - Возьми, пригодится для оправдания самовольного полета.
Фадеев улыбнулся:
– Попробуем выкрутиться, товарищ капитан.
– Как там наши? - спросил Богданов.
– Нормально!
– Лети, - Богданов и Давыдов пожали Анатолию руку и пожелали успеха.
Обратный путь был более коротким, но последствия полета - плачевными. Едва Фадеев доложил Русанову о выполнении задания, как
Фадеев раньше о гауптвахте имел представление лишь понаслышке. Сам не сидел и в караул туда не попадал. И вот довелось познакомиться с ней. Несколько небольших комнат в старом здании, рядом караульное помещение. В одиночке, куда водворили Анатолия, кроме голого топчана, ничего не было.
На следующий день началось следствие. Допросы длились несколько дней. Наспех написанная записка Давыдова и докладная начальника штаба полка Русанова оградили Фадеева от главного обвинения - в дезертирстве.
Когда Анатолий услышал это от следователя, он возмутился, сгоряча наговорил грубостей и разозлил представителя юстиции, который в отместку приложил максимум усилий, чтобы найти подтверждение своим подозрениям. Но факты, оправдывающие поступок Фадеева, были столь убедительны, что ретивому работнику прокуратуры пришлось снять обвинения с сержанта.
Распрощавшись со следователем, Анатолий зашел в штаб местного полка, где его ждало предписание следовать в Котельниково. Путь до него на попутном транспорте был куда сложнее, чем на самолете. Почти неделю Фадеев добирался до места назначения, но... там полка уже не оказалось, убыл в Горький, получать новые самолеты.
Посетовал Анатолий на неудачу и пошел на поиски попуток, чтобы ехать дальше по фронтовым дорогам - в Горький, в свой родной полк.
8
Напряженная, тяжелая, но такая нужная для защиты Родины работа продолжалась. Каждый трудился с величайшим энтузиазмом. Глубина противотанкового рва приближалась уже к трем метрам. Наступили холода. Жечь костры запрещалось. Грелись днем, ночью старались спать там, где днем горели костры, и в наспех отрытых землянках.
Женщины мерзли, кутались во все, что было привезено с собой из дома. Но холод донимал. Кое-кто не выдерживал и с наступлением темноты степью уходил домой. Оставшиеся, держались стойко, вставали чуть свет и, наскоро перекусив, принимались за дело. Это помогало и согреться, и выполнить намеченный объем работ. Сведения о положении на фронтах доходили сюда случайно, были они не всегда точными, все находились в постоянной тревоге за свою судьбу и за судьбу тех, кого оставили дома.
Как-то в середине ноября прошел слух о том, что немцы прорвали оборону наших войск и движутся к Ростову-на-Дону.
– Как к Ростову? Почему к Ростову? - Со слезами на глазах они подступали к руководителям работ, требуя срочно отпустить их домой, где остались у кого-то дети, у кого-то старики. Начальство пыталось успокоить их, но все понимали, что уже не было смысла продолжать строительство сооружений.
В эту ночь почти никто не спал. На рассвете увидели, что с запада по дороге движется колонна людей.
– Неужели немцы?
–
Женщины толпой побежали к шедшим по дороге красноармейцам в надежде увидеть кого-то из близких, знакомых, из первых рук узнать, что же происходит вокруг. Впереди колонны шел молодой широкоплечий майор с медалью на груди.
– Что вы здесь делаете? - спросил он подбежавших женщин.
– Роем окопы, - робко сказала одна, боясь разгласить тайну.
– Для кого?
– Для вас, - ответил майору пробравшийся сквозь толпу женщин капитан.
– Немец-то под Ростовом, - сказал ему майор.
– По радио объявили или еще как узнали? - уточнил капитан.
– Узнали, - ответил майор. И пояснил, горько усмехнувшись: - Иначе мы бы здесь не были. На ваше счастье, немцы вас стороной обошли. Вчера были от Ростова в двадцати километрах, а сегодня, может, уже там.
– Ясно... - с расстановкой произнес капитан.
Колонна уже ушла далеко, а капитан все еще стоял, думая над сложившейся ситуацией и свалившейся на его голову ответственностью - и за незаконченное строительство, и за судьбы людей. Наконец решил, что все они остаются на местах до получения команды о прекращении оборонительных работ.
– Товарищ капитан, а кто вам даст такую команду, если мы уже в тылу у немцев? - спросила его со слезами на глазах невысокая темноволосая женщина.
Капитан, сам ломавший голову над этим вопросом, пожал плечами.
– Домой! Пошли домой! - зашумели женщины. - В город надо пробираться!
– А если в городе уже немцы? - попытался остановить толпу капитан, но его никто не слушал.
В это время раздался звонкий голос:
– Машина идет!
Капитан взглянул на дорогу и увидел легковую автомашину. Вдали за ней виднелось несколько колонн красноармейцев.
Из машины вышел полковник, подтянутый, опрятный, с усталым лицом.
– Здравствуйте, что за люди? - спросил он.
Капитан четко доложил ему.
– Надобность в ваших сооружениях отпала, - горестно сказал полковник. Отпустите людей. Пусть они решают сами: добираться им домой или разойтись по ближайшим деревням, - ответил полковник, медленно пошел к машине и, ни на кого не глядя, уехал.
Собрав свои пожитки, группами и в одиночку женщины разошлись в разные стороны.
– Нина, а что нам делать? - спросила Вика.
– Пойдем домой.
– К немцам? - удивилась Вика. Нина задумалась, а потом произнесла нерешительно:
– Постараемся пройти незаметно...
– Мы не мышки-норушки, вряд ли проскользнем, - горько усмехнулась Вика. - А если немцы нас схватят, ты представляешь, что может быть?
К подругам подошла девушка, работавшая с ними рядом, и предложила:
– Пойдемте к моим родителям, они живут недалеко, километрах в тридцати отсюда, на берегу моря. Там наверняка еще нет немцев.
Между тем капитан, молча наблюдавший, как быстро таяла его "армия", посмотрел в последний раз на огромное пространство прорезанное черной, с рыжеватым отливом лентой свежевырытой земли, и примкнул к проходящей по дороге очередной роте красноармейцев.