Резерв высоты
Шрифт:
В это время дверь из хаты отворилась, на пороге в одной исподней рубашке с распущенными волосами появилась Галина.
– Петро! - Томным голосом позвала она.
– Иду!.. - Ответил Кутейников. Сейчас приду... ступай.
– Сказал же - сейчас приду...
Как только закрылась дверь, Кутейников метнулся через двор к калитке.
3
...От дома красавицы Галины, Кутейников несся как на рысях то и дело натыкаясь на часовых. Из некоторых хат уже выходили люди, они удивленно глядели вслед командиру первой эскадрильи.
Подбежав к дому, где разместились Давыдов с
– Что с тобой, Петро? На тебе лица нет, - удивился Давыдов.
– Там бандиты... предатели в моей хате, - выпалил, краснея Кутейников.
– Спокойнее и по делу... - Сказал Давыдов. Что произошло? Кутейников, спеша и сбиваясь, начал рассказывать о ночных переживаниях, чем вызвал насмешки и соленые комментарии окружающих. Его взволнованный рассказ привлек внимание летчиков расквартированных в соседних домах. Давыдов, видя, что беседа вызывает нездоровое любопытство у личного состава, прекратил разговор, посерьезнел и дал команду начальнику штаба полка срочно арестовать и обезоружить подозрительных лиц.
Случай о ночных похождениях Кутейникова быстро облетел паях. Полковые зубоскалы смаковали на все лады это событие. Главный герой несколько дней ходил, как побитый пес. Вполне понятно, что больше всех досталось адъютанту эскадрильи за его "верную" службу.
Базаров видя мучения адъютанта, успокаивал:
– Не грусти, лед не вечен, - растает, так и наш хозяин отойдет. Удачно прислужишь, подхвалишь - простит и обласкает.
– Как это противно - строить из себя дурачка!
– Такова участь подхалима: стал однажды на этот путь, "дерзай" дальше...
Давыдов, не мешкая, собрал руководящий состав полка и эскадрилий, потребовал от Кутейникова доложить подробно, о пьянке, потере бдительности...
Комэск первой насупился, передергивая плечами, очевидно, решая про себя: говорить ли всю правду?..
Командир полка почувствовал это и сказал:
– Выкладывай все начистоту.
Кутейников злясь и краснея рассказал о своих ночных приключениях...
Давыдов не пощадил полкового Дон Жуана:
"Ведь это черт знает, что такое! Упиться до потери сознания, в то время, когда полк выполняет ответственную боевую задачу!"
Куда теперь глаза будешь прятать, когда станешь с подчиненными разговаривать?..
Наверное, десятки раз призывал их к бдительности. А сам?.. Долго распекал Давыдов комэска первой. Кутейников краснел, страдал от презрения к самому себе и мечтал лишь об одном: скорее бы закончился этот позорный разбор, а уж потом он еще себя покажет... кровью искупит позор.
– Под ревтрибунал подвел себя сердцеед, - закончил разнос Давыдов.
4
Обстановка под Харьковом осложнялась с каждым днем.
23 мая 6-я немецкая армия, наступавшая с севера, и войска группы Клейста (1-я танковая и 17-я армии) наносившие удар с юга, соединились в районе южнее Балаклеи. Часть войск Юго-Западного фронта была окружена. Слух об этом разнесся в полку Давыдова.
"Мессершмитты" с рассвета до темноты дежурили над аэродромом. Каждый взлет ЛАГГа начинался, а порой и заканчивался стычкой с "мессерами". Падали самолеты, гибли летчики на глазах у всего полка. Погибших хоронили ночью, когда на короткие часы истребители врага давали передышку. Редкие сутки обходились без похорон.
Связь с авиационным командованием прекратилась. Тогда Давыдов наладил контакты с командирами наземных войск и стал действовать в их интересах. Наши части вели тяжелые оборонительные бои, медленно отходя на восток. Летчикам приходилось очень тяжело. Линия фронта была рядом, и враг все время висел над головой: на взлете брал в огненные клещи, при заходе на посадку поливал свинцом.
Сержантское звено дралось хорошо. Пока горючего было вдоволь, летчики ежедневно совершали пять-шесть вылетов. Однажды уставший после очередного вылета Ваня 'Гончаров прилег под самолетом и задремал. Иван Карпович, не заметив, что летчик спит, спросил его:
– Ну что, утомили "мессера"?
Ваня тут же вскочил, со сна крепко стукнулся головой о крыло и, вылезая на четвереньках из-под самолета, с тревогой в голосе воскликнул:
– Где "мессера"?
Стоявшие рядом техники и мотористы захохотали, а Иван Карпович извиняющимся голосом объяснил:
– Это я спросил: "Утомили "мессера"?"
– Кого, меня? - переспросил Ваня. - Конечно, - вздохнул он, - да еще как!
– А помнишь, когда-то кто-то беспокоился, что на его долю войны не хватит, - с хитрой усмешкой сказал Шилов.
– Ох, какой ты, Иван Карпович, памятливый, все припомнил! - сказал Ваня. - Воевать-то хочется! Не спать - еще сильнее. Если б разрешили, я наверняка неделю бы проспал!
– Не скажи, надоест, - ответил ему Шилов.
Однажды на исходе дня командир полка собрал летный состав, кратко обрисовал обстановку и объявил свое решение: самолетов мало, с завтрашнего дня на задание будут вылетать только самые опытные. Первым на рассвете дежурит звено Фадеева.
Во время ужина Базаров подошел к Фадееву.
– Настал и на нашей улице праздник: летай - не хочу?!
Анатолий молча улыбнулся.
– Мудро поступил Давыдов, что доверил вам особое задание. Терять вам нечего, семей у вас нет. К тому же ребята твоего звена уже кое-что соображать начали в бою и смелы до безрассудства. Для завтрашних дел такие и нужны. Уверен, живы будете, но страху натерпитесь. До завтра! - Похлопав по плечу Анатолия, Базаров пошел к себе.
Сон летчиков короткий, но глубокий. Размявшись после подъема, облили друг друга холодной водой, быстро позавтракали. Уточнив детали взлета, Фадеев и Гончаров направились к самолетам. До вылета оставалось пятнадцать минут. Восток только начал светлеть, но в небе уже появились "мессеры".