Резерв высоты
Шрифт:
– Вы знаете, товарищ майор, мне стало как-то спокойнее от того, что мы так похожи!
– Ну и прекрасно, Марта Фогель! - воскликнул майор, забирая черную папку. - Начинай вживаться в свою новую биографию. Завтра ты снова будешь изучать эти документы и обязательно обнаружишь что-то новое, на что сегодня не обратила внимания. А в свободное время подумай, помечтай, как, чем жила эта немецкая фройляйн. Представь себя на ее месте.
Переполненная новыми, волнующими ее мыслями, Нина потянулась к уединению, сосредоточенности. После ужина она долго гуляла по школьному двору,
На следующий день Варламов пришел к Нине сразу после завтрака. Поздоровавшись, приступил к делу:
– Выкладывай, Марта, что ты придумала за ночь?
Нина сказала, что выкладывать, собственно, пока нечего, но несколько вопросов у нее уже есть.
Майор внимательно выслушал ее и похвалил:
– Для начала неплохо. Ты заметила некоторые действительно слабые места нашей легенды. Ведь кому-то может прийти в голову желание уточнить у "дочери", где похоронена ее мать, как выглядит село, в котором она жила в детстве. Хорошо, что отец Марты - фотограф, и к нам попало несколько снимков панорамы села. Да, к этому мы еще вернемся. А теперь послушай дополнения к твоей легенде.
Майор подробно изложил Нине некоторые детали "ее" биографии. Потом сказал, где и под чьим руководством ей доведется работать. Пристально взглянув на Нину, он вдруг спросил:
– Не утомил я тебя, Марта?
– Нет, - ответила Нина машинально, не задержавшись ни на секунду, словно имя "Марта" принадлежало ей всегда.
– Тогда слушай дальше, - мягко улыбнувшись, продолжал майор.
Еще около часа он рассказывал об учреждениях, где Нина-Марта должна бывать, с кем встречаться, о явках, паролях.
– Что делала Марта в Киеве после захвата его немцами - это тоже слабое место в нашей легенде, - сказал майор. - Может возникнуть законный вопрос: почему юная почитательница фюрера более года не давала знать о себе?
Нина задумалась, действительно, почему?
А майор сказал неожиданно: - На этом мы сегодня наши занятия закончим. Даю тебе два дня на размышления обо всем, что ты узнала. Да, к слову, ты думаешь все еще по-русски?.. Пора переходить на немецкий.
– Ясно, товарищ майор, - ответила Нина. - Буду думать по-немецки...
6
– Ну, Русанов, напугал ты нас! Сейчас такое творится, что не знаешь, где свои, где фашисты... Но вы здорово нас подкузьмили! - говорил Давыдов, крепко обнимая своего начальника штаба. - Наконец-то полк в сборе! Как я рад вашему возвращению, Павел Васильевич! Жаль, комиссар не дожил до этого момента.
– Ах, какое горе, - покачал головой Русанов. Он и Давыдов надолго замолкли, словно мысленно еще раз прощались с товарищем. А вокруг продолжался гомон, слышались возгласы:
– Не узнаете, товарищ командир? Да это же я, ваш механик!
– А я-то думал - пленный фриц!
– Как вы отыскали нас? Где так долго путешествовали? - сыпались вопросы.
Начальник штаба полка, докладывая Давыдову, отметил:
–
И тут Анатолий увидел Алексея Высочина, бросился к нему, крепко обнял.
Русанов тем временем продолжал докладывать:
– Капитан Высочин очень хорошо все организовал. Мы шли вслед за прорывающими оборону войсками, случалось, и сами участвовали в бою. Вот тогда-то и потеряли двадцать три человека. Семерых раненых отправили в госпиталь, остальные погибли, - Русанов снял пилотку, опустил голову, все последовали его примеру.
– Почему сразу после переправы не прибыли в полк? - уточнил после минутного молчания Давыдов.
– Нас направили на пополнение стрелковой дивизии. Ну а когда немцы прорвались, дивизия стала отходить. Средств передвижения у нас не было, пешком мы прошли до Старобельска. Двигались параллельно дорогам шли медленно. Потом организовали засаду. Напали на немецкую колонну, захватили несколько автомашин. Тех, кто хоть немного мог говорить по-немецки, переодели в немецкую форму, посадили в кабину или на последние ряды в кузовах машин. Так и пробирались меж немецких колонн почти до станицы Морозовской.
– Спасибо, старый знакомый, за выручку, - сказал Давыдов, обращаясь к Высочину. - Вы многим жизни спасли и меня избавили от великой душевной боли. Теперь, когда полк в сборе, совсем другое дело, - сказал Давыдов.
– Что вы, товарищ майор! Мне неловко от такой похвалы, - смутился Высочин.
– А сейчас перекусите и немного отдохните. Но учтите, обстановка снова накаляется. Возможно, нам придется и отсюда перебазироваться. Еще раз спасибо, капитан, за помощь. - И, сменив тон Давыдов продолжил по-деловому: - Мы сейчас слетаем на разведку, уточним, где немцы... Капитан Кутейников, парой на разведку! Тщательно посмотрите вот эти дороги, показал карандашом на карте Давыдов.
Через несколько минут пара ЛаГГов поднялась в небо.
Анатолий, улучив момент, спросил Высочина:
– Алексей, а Еремеич жив?
– Конечно. Пощипало его немножко, но бравый старшина, как всегда, на высоте! - улыбнувшись, ответил Высочин.
Анатолий пошел разыскивать Еремеича и увидев, окликнул: - Товарищ старшина!
– А, старый друг! - Еремеич засиял от радости. Анатолий слишком доверчиво бросился в его объятия и опять чуть не поплатился своими ребрами. Старшина, несмотря на больную руку, так обнял Анатолия, что у того не только ребра захрустели, но и голова закружилась. "Выходит, прав доктор - рано мне в воздух", - подумал при этом Анатолий.
– Еремеич, как это вы поддались фашистам? - спросил смеясь Фадеев.
– В рукопашной я им показал, на что Русь-матушка способна... А вот осколок от мины царапнул...
Красноармейцы, стоявшие рядом, загоготали и один за другим стали вспоминать эпизоды, когда Еремеич крушил немцев так, что от них только пух и перья летели.
– А это ничто, до свадьбы заживет, - показывая больную руку, проговорил Еремеич.
Интересный для всех разговор прервала спешно приземлившаяся пара разведчиков.