Рибут. Дилогия

Тинтера Эми

Я обернулся на шорох и увидел того мускулистого блондина, который прилетел в челноке вместе с Рен. Он направлялся к нам через лес, за ним шел Михей.

Рен согнала с лица всякую веселость, скрестила руки на груди и уставилась в пространство между ними.

– Рили, – представился блондин и протянул мне руку.

Имя показалось мне смутно знакомым, и я порылся в памяти, отвечая на рукопожатие.

– Каллум.

– Это Сто пятьдесят семь, – пояснила Рен. – Мой тренер в КРВЧ.

Замечательно.

Ничего, что я слегка огорчился, увидев его живым? Почему из всех рибутов, которые

не

умерли, нарисовался именно этот тип? Тот, кто исправно закалял Рен истязаниями?

– Ты из остинского филиала? – спросил Рили.

– Нет, я бежал вместе с Рен из Розы.

– О! – просветлел он, словно ставя мне это в заслугу, и с улыбкой перевел взгляд с меня на Рен.

– Нам надо поговорить, – обратился Михей к Рен, послав Рили хмурый взгляд, как будто не одобрял его болтовни со мной.

Она молча смотрела на него и не двигалась с места. Я занервничал. Молчание Рен не сулило ничего хорошего. Она вполне могла прикидывать, как распустить Михея на ремни.

– Я хочу объяснить, – сказал он, и я недоуменно свел брови. Объяснить? Как он собрался объяснять геноцид?

Рен еще раз посмотрела на меня и со вздохом повернулась к Михею:

– Ладно.

Увидев мое возмущение, она остановила меня взглядом. На лице Михея, когда он зыркнул в мою сторону, ясно читалось недвусмысленное желание отделать меня как бог черепаху, и я понял, что открытое неповиновение – не самый лучший ход. Рибуты из резервации превосходили нас числом и были прекрасно вооружены, не говоря уже о том, что мы находились в совершенно незнакомой местности.

Рен пошла за Михеем, и Рили двинулся следом, кивнув мне:

– Рад знакомству.

Сделав несколько шагов, он повернулся с улыбкой:

– Молодец, что помог Рен бежать. Я боялся, что она навеки предана КРВЧ.

Рен и ухом не повела, но мне пришлось подавить желание назвать его тупицей. Любой, у кого была хоть одна извилина, не мог не видеть, что корпорация искалечила Рен и промыла ей мозги. Она никак не могла быть «предана» КРВЧ.

– Это она мне помогла, – угрюмо поправил я.

Он издал смешок:

– Однако я подозреваю, что ты имел к этому некоторое отношение.

И, наградив меня еще одним одобрительным взглядом, он поспешил догонять Михея и Рен.

Глава 8

Рен

Я дошла за Михеем до большой палатки. Он отвел полог и повернулся к Рили, который все еще сиял от знакомства с Каллумом. Рили всегда считал, что я из тех девиц, которым наплевать на всякую там романтику.

– Рили, ты присмотришь за тем новым рибутом? – спросил Михей.

– Конечно, – посмотрел на меня Рили.

– Пообщайтесь

минуту, – сказал Михей и скрылся в палатке. Я чуть не выкатила глаза. Как любезно с его стороны – разрешить.

Я повернулась к Рили. Он почти улыбался, но глаза смотрели серьезно.

– Рад, что ты здесь, – тихо сказал он.

Я успела усомниться, рада ли этому сама, и только смотрела на него.

– Ты хорошо проявила себя на охоте, – продолжил он, положа руку мне на плечо и буравя меня взглядом. – Очень хладнокровно и рассудительно.

«Когда не знаешь, что делать, – помалкивай, – вспомнились мне слова Рили, прозвучавшие в первую неделю подготовки. – Хладнокровие и рассудительность спасут тебе жизнь. Паника – убьет».

Я кивнула, ощутив укол гордости. Такое я чувствовала всегда, когда он меня хвалил.

Он сделал шаг назад, серьезный взгляд смягчился.

– И мне теперь ясно, как умыкнуть тебя у КРВЧ. Кто мог подумать, что ты такая размазня?

Я закатила глаза, и он со смехом зашагал прочь. А я, сделав глубокий вдох, повернулась к палатке, нацепила бесстрастную мину и переступила порог.

Кроме Михея, внутри никого не было; все стены закрывали полки с оружием. Он сидел за длинным столом в центре, я опустилась в кресло напротив. Атмосфера была наэлектризована, и я испытала внезапное желание взяться за пистолет. Отогнав эту мысль, я неловко закашлялась.

Михей сложил на столе руки:

– Ты расстроена.

– Скажем так: озадачена, – прищурилась я.

Уголок его рта чуть дрогнул.

– Ладно, пусть будет «озадачена».

– Ты убил безоружных людей. – Я тщательно подбирала слова, не забывая об оружии, которым была набита палатка. Вдобавок Михея наверняка поддержит больше сотни рибутов.

– Да.

– И ты… – Я поерзала в кресле. – Тебя совесть не мучит?

Михей пожал плечами и вдруг показался моложе: ближе к двадцати, чем к тридцати. Он отпустил вожжи, не опасаясь меня.

– Не знаю. Поначалу – бывало. Но ты же сама понимаешь. – Он встретился со мной взглядом. – Через какое-то время совесть умолкает.

– Да, – мягко согласилась я. Чувство вины действительно исчезало. Каллум показал мне это лучше, чем кто бы то ни было. – А желание отомстить? Оно не прошло?

– Нет. – Он подался вперед, уперев ладони в деревянную столешницу. – Мне было всего семь, когда я умер. Пять лет в изоляторе, потом еще два года в особой группе подопытных. С самого начала они кололи нам свою отраву и подвергали диким экспериментам. Сама ведь знаешь.

– Нет, не знаю, – покачала я головой.

– Они разрабатывали какую-то дрянь, чтобы ослабить нас, свести с ума и все такое прочее. Половина детей даже недотянула до полноценного филиала. Это было хуже крупномасштабных опытов, которыми они заняты сейчас.