Ричард Блейд, герой
Шрифт:
Сияющая голубая гладь Дарсолана раскинулась перед его очарованным взором; корабли с белоснежными парусами плыли к северу, к замку Берглион, взметнувшему в синеву гордые резные башни, золотые шпили, вымпелы и флаги; к Берглиону, где в тишине кабинетов с резной мебелью и сводчатыми потолками писали трактаты философы, сонм поэтов и музыкантов сочинял чудеснейшие в мире песни, а маги-ткачи трудились над гобеленами, расцветавшими всеми красками мира, яркого и по-молодому пленительного. Над головой странника шумели ветви могучих сосен с золотистой корой, зеленая трава с яркими душистыми цветами волновалась, как море, перистые легкие облака проплывали и небе, с юной победной
Ричард Блейд спал. Но видел ли он свои сны?
Глава 6
Дикари напали на рассвете, в предутренних фиолетовых сумерках, когда верхний край багрового светила едва показался над краем ледяной равнины.
Впоследствии, размышляя над произошедшим, Блейд был вынужден признать, что этим снежным троглодитам не откажешь ни в хитрости, ни в умении планировать подобные набеги. Видимо, они следили за путниками и знали, сколько их и сколько псов тянут нарты; более того, они не собирались связываться с самим Блейдом, и вся операция скорее напоминала воровство, чем грабеж.
Под утро забеспокоились собаки. Разведчик поднялся, прихватив топор и пешню и вышел из юрты; Аквия, проснувшись, начала торопливо одеваться. Снаружи было еще темно, но Блейд разглядел с десяток теней, копошившихся рядом с упряжкой. Удивительно, но огромные мохнатые псы только жалобно выли, не пытаясь пустить в ход ни мощные челюсти, ни лапы, вооруженные дюймовыми когтями. Человек был табу; за миллионы лет, прожитых рядом с ним, собаки полностью избавились от агрессивного инстинкта по отношению к своему хозяину и господину. Они могли схватиться с волками — даже с небольшой стаей катрабов; они постарались бы удрать от дайра или сатла, огромной змеи; но человек, свой или чужой, оставался под запретом. Он был Верховным Владыкой, от которого запрещалось бежать и которому надлежало повиноваться. И если бы даже человек пожелал убить своих псов, чтобы насытиться их мясом, они не оказали бы сопротивления и не сбежали; с жалобным воем они покорно умерли бы под ударами топора.
Блейд грозно рявкнул и устремился к нартам, вокруг которых сбились собаки, и к маячившим рядом смутным теням. Похитители отпрянули и бросились к полынье; они бежали к западу, проскользнув между темной, подернутой льдом водой и гладкими стенами торосив, уходивших вверх футов на пятьдесят. В фиолетовом полумраке разведчик разглядел невысокие коренастые фигурки, облаченные в парки из волчьих шкур, от которых тянуло острым звериным духом. Туземцы размахивали дубинками и дротиками — видимо, и то, и другое было изготовлено из костей; такое оружие не представляло опасности. Блейд не сомневался, что аборигенам ледяного края неоткуда взять металл и дерево, ибо южане, сородичи Аквии, не торговали с каннибалами и не появлялись на равнинах Дарсолана; путешествие же самой Аквии было редким и странным исключением.
Он ринулся в погоню. Туземцы бежали быстро, катились как меховые шарики по белесо-фиолетовой поверхности, но соперничать в скорости с Блейдом не могли — ноги у него были в полтора раза длиннее и, благодаря жесткой короткой шерсти на ступнях, он не проваливался и снег. Нади отдать должное колдунье, подумал разведчик на бегу, она произвела существо, максимально приспособленное к жизни среди холода и льдов.
До плотной группы туземцев оставалось ярдов десять, когда они резко свернули за ближайший торос, и через мгновение оттуда вылетели две упряжки. Блейд остановился, переводя дух. Преследовать собак было бесполезно, они бежали вдвое быстрей его. Он мог, пожалуй, прикончить одного из воров, метнув копье,
Отчаянный, тоскливый и тонкий вопль смертельно перепуганной женщины!
Аквия! Крик подстегнул его, словно удар бича. Почти мгновенно он понял истинную подоплеку событий — то, что он считал нападением, являлось всего лишь отвлекающим маневром. Блейд помчался к лагерю, уже не надеясь, что поспеет на помощь своей спутнице — слишком хорошо все было рассчитано, слишком хитро спланировано. Чувствовалось, что грабители имеют большой опыт в подобных делах.
Конечно, он не успел.
На истоптанном снегу валялась опрокинутая на бок юрта; собаки, нарты с запасом пищи и Аквия исчезли. Насколько он мог судить по первому взгляду, больше ничего не было тронуто; либо похитители торопились, либо их интересовала только еда. И Аквия — в том же качестве.
Ошеломленный, он покачал головой, потом в ярости вонзил пешню в плотный снег. Идиот! Имбецил, как любит повторять Лейтон, когда дело доходит до его помощников! Кажется, старик с полным правом может отнести к их числу и Ричарда Блейда…
Он должен выручить Аквию. Ради нее самой и ради собственной шкуры — вернее, ради того, чтобы избавиться от нее. И гнев — плохой помощник. Медленно успокаиваясь, Блейд стоял посреди разоренного лагеря — странная фигура, обросший шерстью гигант с железной пешней в чудовищной лапе. Капля огненной испанской крови вкупе с буйным ирландским нравом — материнское наследие! — еще туманили рассудок, но холодный английский прагматизм уже брал вверх. Он посмотрел на солнце — четверть багрового диска поднялась над горизонтом, света хватало, и разведчик ясно видел накатанный след саней, тянувшийся в обход полыньи. Вероятно, в набеге участвовало с полсотни человек Такое количество его не пугало.
Во всей той истории имелось еще кое-что, с чем он не мог смириться. Кучка жалких троглодитов перехитрила его, Ричарда Блейда, полковника контрразведки, лучшего из лучших! Суперагента секретной службы, прошедшего три преисподнии — в Альбе, Кате и в Меотиде! У него украли мясо, нарты, его собак и его женщину. Его женщину? Он поймал себя на том, что впервые думает так об Аквии, и раздраженно тряхнул головой. Нет, будь он проклят! Пусть он до конца жизни будет носить ту жуткую шкуру, если спустит такое с рук!
Собственно, других альтернатив не оставалось. Блейд сунул ладонь под мышку и нащупал выпуклость спейсера. Он понимал, что если Аквия погибнет, если ее… гмм… съедят до того, как придет помощь, ему обеспечена почетная и пожизненная должность в лондонском зоопарке. Конечно, он может наудачу перепробовать все снадобья из её мешков, но результат, весьма вероятно, будет плачевным. Что, если у него вырастет хвост? Или рога с копытами? Или помутится рассудок? Это пахло уже не зоопарком, а пожизненным заключением в психушке…
Он решил не рисковать.
Поставив юрту, Блейд разжег огонь в печурке, благо в одном из мешков оставался еще ломоть жира. Отковырнув кусок, он сбегал к промоине, разложил наживку на берегу и со второй попытки прикончил крупного тюленя. Теперь у него было мясо, он быстро поджарил несколько толстых ломтей. Следовало поспешать — но поспешать медленно. И он действовал с основательной неторопливостью. Он не нуждался ни в одежде, ни в жилище, ни в транспорте; пища на два-три дня да оружие — вот все, что было нужно. Он имел теперь и то, и другое.