Ричард Блейд, пэр Айдена

Лорд Джеффри

— Вы были бы склонны к умеренности… к решению вопросов не силовыми методами, а политическим и экономическим воздействием. Но, боюсь, такие материи вам непонятны, Эльс.

— Зачем же вы пригласили меня сюда, достопочтенный? Чтобы нарисовать страшную картину, а потом… что потом? Отрубить мне голову? Заточить навеки в яме? Выслать?

— Я хотел убедиться, в силах ли вы выполнить свои планы…

— Убедились?

— Да. Теперь я пытаюсь отговорить вас от реализации проекта завоевания мира. Это все, Эльс, что я могу сделать с вами.

Уперевшись локтями в стол, Блейд

закрыл ладонями лицо; он не хотел, что фаттах’аррад видел его, пока он будет размышлять. Он почти решился. Он понимал, что этот старец даст сто очков вперед и Клевасу, и Азасте, и ему самому. Мудрый искусный человек, умеющий утешать соплеменников — и убеждать их. Слово было его оружием, и он пользовался им мастерски. Скорее всего, настоящий Рахи Ригон сейчас бы ужаснулся, забыл о великих свершениях, о звоне клинков и грохоте битв и принял южное гражданство. Навсегда! Потом его подобрала бы и утешила хорошая умненькая девушка вроде Найлы, отяготив потомством и радостями семейных забот. Аррах Эльс бар Ригон вышел бы из игры, а Хорада решала бы свои проблемы без участия такого опасного субъекта. В конце концов, налет варварских аэропланов ожидается не завтра… Есть силовой щит, есть — или будут — космические корабли…

Блейд развел ладони и взглянул прямо в темные зрачки фаттах’аррада.

— Достопочтенный, вы задали мне много вопросов, и я ответил как сумел. Могу я теперь задать вопрос вам?

— Конечно, — в глазах старца мелькнуло удивление.

— Все ли люди ваших лет становятся в Ратоне фаттах’аррадами?

— Нет, сын мой. Надо еще дожить до этих лет.

— Не иронизируйте. Я спрашиваю серьезно.

— Тогда вот вам серьезный ответ: люди разные, и старики тоже разные. Одни с возрастом глупеют, другие… другие наоборот.

— Я понял. И много ли фаттах’аррадов в Ратоне?

— Хм-м… Право, не считал… Сотня, я надеюсь.

— Один из миллиона?

— Один из миллиона.

— Значит, все они — очень уважаемые люди? К их мнению прислушиваются?

Залар вдруг расхохотался; смех у него был заливистый, молодой.

— Кажется, Эльс, вы хотите выяснить, какой властью я обладаю, верно?

Да, этот старец быстро соображал!

— Не властью, но влиянием на общественные дела, скажем так, — Блейд тоже улыбнулся. — Мне известно, что в Ратоне нет правителей.

— Ну, со мной советуются… иногда… по вопросам морального порядка…

— Связанным с деятельностью Хорады?

— Естественно. Ведь я живу рядом, и других фаттах’аррадов тут нет.

— Ваши рекомендации обязательны для выполнения?

— Ни в коем случае, юноша. Есть координатор Хорады, есть координационный совет…

— А был ли случай, когда они отвергли ваш совет?

Глаза старика сверкнули; он понял, куда загонят его быстрые и уверенные вопросы гостя. Блейд, довольный, снова усмехнулся; его собеседник был честным человеком и ничего, кроме истины, сказать не мог. Пожалуй, в других делах фаттах’аррада не объедешь по кривой, но игры в вопросы и ответы Ричард Блейд вел три десятка лет и был способен потягаться с мудрым Заларом.

Старец первым отвел взгляд и с некоторым смущением пробормотал:

— Говоря по правде, я такого

не помню.

— Значит, вас попросили сделать моральную апробацию моих планов, — заметил странник. — И ваше мнение будет решающим.

С минуту фаттах’аррад молчал, что-то обдумывая, потом произнес:

— Моральную апробацию, да… Удивительно точное выражение. Однако весьма странное для айденского нобиля, пусть даже усвоившего тридцать учебных лент.

— Скажите, отец мой, — с веселой решимостью прошептал Блейд, склонившись к уху собеседника, — верите ли вы в переселение душ?

— Переселение душ? Это что такое? — таким же таинственным шепотом ответил Залар; похоже, игра начинала ему нравиться и он предчувствовал совершенно поразительные откровения.

— Переселение душ обозначает ситуацию, когда разум одного человека внедряется в мозг другого, подавляет его сознание, овладевает телом. И вот результат: видимость одна, суть — совсем другая.

— Вы это серьезно, Эльс? — старец воззрился на Блейда с преувеличенным ужасом.

— Абсолютно! Только не будем обсуждать нравственную сторону подобного эксперимента. Что произошло, то произошло, и хотя я сожалею о судьбе сына Асруда Ригона, я ничего не в силах изменить.

Внезапно Залар понял, что гость вещает о делах необычайных с полной серьезностью. Отпрянув, он прижал ладонь к виску и спросил:

— Кто вы, Эльс?

— Человек иного мира. Испытатель, проверяющий действие новой установки… точнее — огромного аппаратурного комплекса. Тело мое — там, — Блейд повел рукой в сторону, обозначив некую неведомую даль, — и оно весьма немолодое, почтенный Залар. Эта моя истинная плоть находится в состоянии анабиоза, а сам я здесь, в новых доспехах, — он хлопнул себя кулаком по мощной груди. — Вот он, Ричард Блейд, пришедший в Айден с планеты Земля!

— Эльс, вы меня не разыгрываете?

— А вы как полагаете? Что может знать айденский нобиль, даже усвоивший тридцать ваших учебных лент, про анабиоз, электрическую активность мозга, компьютеры, гравитацию, элементарные частицы? Не стану утверждать, что хорошо разбираюсь в подобных вещах, но я бы смог истолковать любой из этих терминов! Хотите послушать?

— Нет, не хочу… Я знаю, что вы сказали правду, — фаттах’аррад откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Некоторое время старик сидел молча, видимо, пытаясь осознать и оценить всю невероятность услышанного; потом веки его приподнялись. — Мы такого делать не умеем, — медленно произнес он. — Наши специалисты полагают, что эксперименты на человеческом мозге антигуманны.

— Я же просил вас не обсуждать моральную сторону данного эксперимента, — мягко заметил Блейд. Лейтона бы сюда, покойного Лейтона! С каким удовольствием он понаблюдал бы за его светлостью, сцепившимся с фаттах’аррадом но вопросу гуманизма! Эти два старца были бы достойной парой на интеллектуальном ринге!

— Ладно, не будем, — Залар повернулся в кресле, с новым интересом разглядывая гостя, — Значит, вы представитель некой высокоразвитой культуры… некоего социума, обитающего не то на звездах, не то в ином времени и пространстве… — в его словах явственно прозвучал вопрос.