Ричард Блейд, властелин
Шрифт:
— Приди ко мне… Приди!
Блейд, приветствуя ее, поднял факел.
— Скоро, Джанайна, скоро…
Глава 9
Он сказал, что Галлигант поскользнулся — возможно, закружилась голова? — и упал в бездну. Старший из стражей не поверил этой версии, и несколько минут жизнь Блейда висела на волоске. Скорее всего, он был бы убит тут же, у входа в тоннель, и лишь приказ Кровавого Топора остановил хиттов. Они знали, что пленник должен возвратиться живым — Галлигант передал волю вождя своим людям. Они не посмели убить Блейда. Его привели назад связанным,
Но она сумела пробраться к возлюбленному тайком, глубокой ночью, как-то уговорив стражу. Блейд не спрашивал, как. Девушка принесла длинный кинжал и без слов вручила ему. Она не позволила Блейду коснуться ее тела.
— Мой отец размышляет, — сказала Лисма, — не в его привычках действовать поспешно. Он ни с кем не обсуждал этого дела, даже со мной; когда он придет к решению, все споры будут бесполезны. Боюсь, Блейд, он сочтет тебя виновным в убийстве Галлиганта.
— А ты, Лисма? Тоже считаешь меня виновным?
Девушка напряженно вытянулась на своем табурете, пальцы ее дрожали.
— Да. Я думаю, ты убил Галлиганта из-за того, что он сделал с твоим другом. Я могу понять это, любой хитт может… Галлигант — небольшая потеря, и его вдова Сэри не проливает лишних слез. Но дело в другом — Галлигант был одним из воевод хиттов и родичем моего отца. Они росли вместе. Галлигант был завистлив и подл, его не любили, но он был предан. Отец не может оставить безнаказанным его убийство… иначе возникнут неприятности… В конце концов ему придется покарать тебя, Блейд.
Странник, расположившись на ложе, играл с подаренным кинжалом. У оружия было изогнутое лезвие длиной восемь дюймов, острое, как бритва, и рукоять из полированного дерева.
— Как может твой отец наказать меня, Лисма?
Голубые глаза девушки неожиданно повлажнели, и по щеке скатилась слезинка. Все-таки она была женщиной… Но где-то в самой глубине ее глаз горела жестокость и таилась ненависть. И когда Лисма заговорила, голос ее был тверд.
— Тебя привяжут к столбу на вершине горы и оставят в пищу стервятникам. Это медленная и ужасная смерть… — Девушка покачала светловолосой головкой, потом протянула руку к кинжалу. — Я знаю, Блейд, ты променял мою любовь на месть Галлиганту, но не желаю тебе такой смерти. Вот почему я принесла кинжал.
Странник посмотрел на оружие, криво улыбнувшись.
— Ты думаешь, я воспользуюсь им?
— Если у тебя хватит мужества. Это лучше, чем стервятники.
Он кивнул.
— Да, согласен.
Лисма поднялась с табурета и шагнула к нему.
— Я сейчас уйду, Блейд, и больше мы не увидимся. Возможно, у меня будет твой ребенок… Но я надеюсь, что этого не случится, иначе мне придется убить его — даже если он в самом деле сын бога.
Блейд был потрясен. Он ждал чего угодно, но такое заявление…
— Почему ты хочешь убить наше дитя? — резко спросил он.
Голубые глаза девушки сузились, и от ее холодной улыбки дрожь пробежала по спине странника. Он чуть не позабыл, что она — дочь племени хиттов, и только потом — женщина.
— Я хотела понести ребенка от тебя, но меж нами не было любви — это одно. Потом ты заговорил о любви и я поверила тебе… полюбила тебя… и это — совсем другое! Но ты лгал, Блейд! Ты солгал мне и с моей помощью обманул отца! Я не хочу
Лисма ушла. Блейд сидел в задумчивости несколько минут — перед тем, как воспользоваться кинжалом. Но по-другому, чем предлагала Лисма.
Он выдрал длинный шест из деревянной рамы, служившей основанием его ложа, и примотал к нему рукоять кинжала полоской необработанной кожи. Получилось грубое копье.
Затем странник подбросил дров в очаг, а когда они хорошо разгорелись, добавил сырых веток и покинул хижину. Как обычно, дул сильный северный ветер; до заката оставалось около часа. Блейд подошел к каменной стенке на краю утеса, сложенной из валунов, и бросил взгляд на юг. Неподалеку пролетел человек-птица, окинув его внимательными суровыми глазами; затем крылатый исчез за дальним краем утеса.
На юге, за горными хребтами, тянулось побережье, изрезанное бухтами и заливами, с песчаными и галечными пляжами, полого спускавшимися к воде. Блейд знал, что там еще лежат трупы павших в битве, а также их доспехи и оружие; хитты обычно не хоронили своих воинов. Если он сумеет пробраться на берег, то получит шанс… Но уходить нужно прямо сейчас! В любой момент Кровавый Топор может перейти от размышлений к делу.
Работать придется в темноте. Неприятная перспектива, но ничего не поделаешь. Ждать еще день нельзя, придется рискнуть… Он поднимется на воздушном шаре, и неизвестно, к чему приведет это путешествие… Блейд снова взглянул на горные пики, пламенеющие ледяным серебром в надвигающихся сумерках, и пошел обратно к хижине. Ожидание бесполезно и опасно. Он двинется в путь, полагаясь на свою удачу.
Когда солнце село, дверца люка с легким шорохом откинулась на кожаных петлях. Блейд почувствовал стеснение в груди и затаил вздох. Неужели пришли за ним? Он потянулся к самодельному копью. Если казнь назначена на этот вечер, ему остается только подороже продать свою жизнь — иначе, связанный и беспомощный, он станет добычей стервятников.
Из люка появилась рука, держащая миску; затем последовал кувшин с водой, рука исчезла и крышка захлопнулась. Странник перевел дух. Он выпил воду и быстро очистил миску; кто знает, когда ему опять удастся поесть… Выпуклый диск луны висел над дальними пиками, заливая их бледным призрачным светом. Пора уходить! Самое время, пока не стало слишком светло… Он не замечал, чтобы крылатые воины летали по ночам, но такое было не исключено.
Блейд торопливо приступил к работе. Оболочка была готова — тщательно сшитая, насколько ему удалось это сделать. Конечно; утечку теплого воздуха не приостановить, но он надеялся, что шар взлетит вверх и продержится хотя бы несколько часов. Иначе… Этот утес, каменный клык, на котором находилось его жилище, возвышался на пятьсот футов. Достаточно, чтобы разбиться в лепешку.
Тучи закрыли луну, наступила полная темнота. Странник вытащил кожаную оболочку из хижины и разложил на скале, подготовив для наполнения. Приладив сыромятный рукав к нижнему отверстию шара, он протянул его к трубе очага. Ее Блейд накрыл широким кожаным конусом, в вершине которого было отверстие; туда он и вставил конец рукава. Теплый воздух, полный дыма, потек в оболочку шара, просачиваясь сквозь незагерметизированные швы. Но с этим он ничего не мог поделать.