Ричард де Амальфи
Шрифт:
На вертеле медленно поворачивается освежеванная туша молодого оленя. Лучники разложили на скатертях захваченные из дома хлеб, сыр, фрукты, рыбу, пучки молодого чеснока и лука.
Мне освободили место, Тюрингем сноровисто срезал зажаренное тонкими ломтями, посолил и разложил передо мной. Я накрыл стеблями лука, с удовольствием вдохнул бодрящий запах.
Зигфрид и виконт Теодерих сидели с Аланом, тот с горящими глазами рассказывал:
– Мы с утра до поздней ночи не покидали седел, уподобившись диким кочевникам, а когда пришли в южные страны, то днем спали, а ехали ночами, пока безжалостное солнце не вытапливает
– И король был с вами? – спросил виконт восторженно.
– Да, ведь он тоже рыцарь! В походе все равны…
Все равны только в гробу, подумал я. Да и то одни – в дубовом, другие – в сосновом.
– С нами был даже герцог Волквин Верденский, чей род восходит к легендарному Готу, победителю Ледяных Королей и открывателю Второго прохода! И этот человек с такой родословной делил пищу и кров с простыми солдатами… Сэр Ричард, вы можете себе такое представить?
Я задержал кусок у рта, прожевал то, что уже откусил, ответил сипло:
– А что родословная? Кто хорошо служит своей родине, тот вообще не нуждается в предках.
Зигфрид хмыкнул, Алан возразил уязвленно:
– Но люди с таким ветвистым фамильным деревом встречаются крайне редко…
– Фамильное дерево, – пояснил я, – это дерево, на котором ветви столь неинтересны, что вынуждены хвастать о своих корнях. Ваш герцог таков?
– Нет, он доблестный воин!
– Значит, вы его позорили, рассказывая о его предках, вместо того, чтобы похвалить его самого. Дорогой Алан, генеалогия – это история происхождения от некоего предка, который сам отнюдь не стремился выяснить свою родословную. Иначе генеалогия могла бы стать еще длиннее.
Зигфрид вновь хмыкнул, сказал глубокомысленно:
– Титулы – декорации дураков. Я вот никому не рассказываю, сколько у меня предков. Зачем? Я сам – знатный предок! Пусть начинают считать от меня, Зигфрида Великолепного!
Алан сказал подозрительно:
– Великолепного? Это вы сейчас придумали, сэр Зигфрид? Кто вас называл Великолепным?
– А хоть и я, – ответил Зигфрид, ничуть не смутившись. – Разве я не просто чудо? Ведь еще не все потеряно, еще терять да терять!
Алан вздохнул:
– Порядочность, как и девственность, теряется навсегда. Теперь Зигфрида уже ничто не спасет.
Зигфрид принял от лучников исходящий паром кусок мяса, вгрызся, как голодный волк, довольно взрыкивал, глаза стали как щелочки.
Ульман, Тюрингем и Харальд ели степенно, соблюдали манеры, подсмотренные у господ. Харальд принялся рассказывать о волшебных камнях, что приносят удачу, Ульман в свою очередь рассказал о камнях, что удачи не приносят, зато оберегают от бед и неудач, на что Тюрингем вспомнил про камешек Горного Короля, потерянный сотни лет тому где-то в этих краях, который мог и оберегать, и удачу приносить, а еще привораживал всех женщин…
– Смотря какой у него по мощи камень, – пробормотал Харальд. Оглянулся на меня. – Вас должно быть удивляет, ваша светлость, что говорим о камнях, а не о благородном железе,
Я сдвинул плечами:
– Нисколько. Иные камни дороже золота.
Он взглянул на меня уважительно.
– Вы сталкивались с ними?
– Да, – ответил я коротко. – Да.
– И даже держали в руках?
– Да, – повторил я, голос мой стал глуше. – И держал, и сам вставлял в… словом, когда приходило время, покупал новый камень взамен устаревшего, более мощный, позволяющий больше… Ставил на маму, смотрел, как пашет. В моей стране это называется апгрейдом.
– Называется? – повторил он с почтением. – Значит, там колдуют и… другие?
– Все умеют делать, – отмахнулся я. – А чем еще знаменит тот проц… в смысле, камень Горного Короля, кроме привораживания баб-с? Все-таки это не самое достойное применение.
– Не скажите, ваша милость…
– А что такого? – не понял я. – Да только свистни!.. Нет, камень на такую ерунду тратить глупо. Лучше уж микроскопом гвозди…
Харальд даже встал от излишней почтительности, то ли перед камнем, то ли передо мной, я жестом велел сесть, он сказал звенящим от почтительности голосом:
– Это великий камень! Только с его помощью удалось остановить Черного Властелина… так его называют, хотя легенды говорят, что он был светлым, как солнечный луч. А другие вовсе гласят, что он был юной женщиной. Словом, Властелина сковали чарами Камня, низвергли и запечатали всеми могучими чарами выход на поверхность. Однако…
Я кивнул.
– Понятно, все сдается коррозии. Даже чары.
Он смотрел с великим уважением.
– Вы, господин, зрите прямо в корень! И хотя Черный Властелин в аду, но оттуда можно выбраться. Да, вы правы. Если есть вход, то есть и выход. Два выхода надежно завалены и задвинуты горными пластами, а третий, самый уязвимый, – чарами. Они ослабели за эти двадцать тысяч лет, а Властелин, напротив, набрал мощи от сил ада…
– Он что, – спросил я, – бессмертный?
Харальд посмотрел на меня с удивлением и даже отстранился, словно его шокировал вопрос.
– Ну конечно, господин… Или вы так шутите? Все Властелины бессмертны. Ходили слухи, что и у них есть уязвимые места, но пока еще никто Властелина не убил, а от старости они, понятно, не умирают.
От зажаренного оленя ребра да ноги, да и те с головой и кишками бросили в кусты, там началось шевеление, раздраженный писк, ветки колышутся, вспыхнула драка между мелкими зверьками, а мы, запив обильный обед, кто вином, кто чистой водой, разобрали коней.
Я поднялся в седло с думами о волшебнице, очень уж непоследовательно ведет себя, хотя многие слова и поступки объяснимы, если принять гипотезу, что сколько бы ей ни было лет, все такая же, какой была… не будем уточнять сколько лет или веков, женщина все-таки, да и не знаю, если честно.
Да и то, где здесь продвинешься? Лес и звери вокруг, а люди прячутся в норы, как те же звери. Чтобы жить в глуши и быть продвинутой, нужен Интернет, желательно – выделенка. Или что-то подобное. Впрочем, не может быть, чтобы такое не существовало и теперь. Хоть в какой-то урезанной и донельзя искаженной форме. Все-таки Интернет был повсюду, его и создавали на случай ядерной войны, чтобы, когда все порушено и выжжено, все-таки оставалась связь с уцелевшими…