Ричард Длинные Руки — барон
Шрифт:
Тяжелые брови старого богатыря сомкнулись на переносице. Глаза потемнели, смотрят вперед невидяще. Возможно, вспомнил о погибших и тех, кому предстоит погибнуть.
Я сказал негромко:
– Но если жизнь там так ужасна… Бернард, ты, можно сказать, свой долг перед человечеством выполнил. На тебе шрамов больше, чем на молодом щеголе пуговиц.
Он взглянул исподлобья, с подозрением.
– О чем ты? Что за дурная привычка говорить издалека, как будто готовишь удар в спину!
– В моих краях, – сказал я торопливо, – есть обычай, что людей, которые очень
Послышался топот, на красном коне выметнулся из-за зеленого леса и пошел догонять нас такой же красный, как и конь, шар. Если бы не торчащие из-под шлема длинные красные волосы, не красная всклокоченная борода, я все равно узнал бы Рудольфа, только у него красный щит, красные штаны и даже сапоги красные.
Конь готов был мчаться дальше, но Рудольф остановился подле нас. Рот распахнулся, хотел что-то сказать или сострить, но увидел суровое лицо Бернарда, захлопнул рот с таким стуком, что конь прянул ушами.
Бернард качал головой.
– Что за подлые у вас края… То-то ты весь странный. Я не подлый наемник, Дик! А наемники, запомни, все подлые. Все. Не подлых не бывает. Я не наемник, который дерется за плату, чтобы потом на отдых… Нет ни покоя ни отдыха тем, кто защищает родину, добро, Имя Господа. Мы отдаем себя целиком, только так можно… и надо…
Рудольф зевнул, сказал с полнейшим равнодушием:
– Бернард, оставь. Он не понимает. Он думает, что жизнь там, в благополучии. А для мужчин это прозябание. Да и вообще для людей. Ну и что, если мало кто из нас доживет до седых волос вообще? И что никто еще не умер в постели от старости? Человек все равно умрет! Даже короли мрут как мухи. Так не лучше ли прожить красиво?
Я опустил глаза. Мое поколение, которое уже выбрало пепси, это «прожить красиво» понимает иначе.
– Там Ланзерот подстрелил оленя, – сообщил Рудольф. – Пока подъедет повозка, мы успеем освежевать!
Еще сутки пути, а вечером Ланзерот едва ли не впервые обратился ко мне, хотя голос звучал все так же холодно и недружелюбно:
– Все. Там за холмами последнее мирное село, куда все еще не дотянулись Черные Силы. Но даже здесь ты не будешь в безопасности. Бернард, везти дальше этого молодого простолюдина – гибель.
Бернард кивнул:
– Да, я ночью об этом уже думал. Оставим… Дик, ты слышал?
Я ответил мертвым голосом:
– Слышал.
Принцесса сказала ласково:
– Дик, я освобождаю тебя от присяги служить мне и повиноваться мне. Ты свободен.
Священник осенил меня крестным знамением. Глаза его так и впились в меня. Ожидал, наверное, что закричу страшным голосом, меня охватит пламя или превращусь в черта с рогами и длиннющим хвостом. Но хотя ничего не случилось, острое лицо осталось таким же злобным и подозрительным. Ты защитился какими-то заклятиями, говорил его взгляд, но сила Божья со мной,
Солнце опускалось к горизонту, Ланзерот выехал вперед, высматривал место для ночлега. Я вертелся в седле, чувствуя странный зуд. Очень уж узнаваемые холмы и овраги тянутся справа и слева. Мучило странное ощущение, что уже все это видел. Сердце стучало все чаще. Бернард поглядывал с сочувствием, буркнул:
– Ты будешь жить долго и счастливо. А это… это все забудется.
Я ответил невпопад:
– Сэр Бернард, если найду по дороге меч, мне позволят его оставить себе?
Бернард сдвинул тяжелыми плечами.
– Нет, конечно… Все, что найдет простолюдин, принадлежит его владельцу.
Асмер быстро вставил тоном знатока:
– Или хозяину земли, где нашел!
Бернард кивнул, по крайней мере я так истолковал это едва заметное шевеление огромного котла на массивном теле.
– Да, или владельцу…
– Э-э-э! – раздалось сзади могучее. Рудольф ехал за нами следом, а еще дальше тащились волы с красной в лучах заката повозкой. Глаза Рудольфа были хитрые, он захохотал победно. – Законники!.. А у Дика случай-то особый!
Бернард бухнул, как ударил обухом в толстое дерево с огромным дуплом:
– Какой?
– Догадайтесь с трех раз.
Бернард задумался, Асмер же, более быстрый, вскричал обрадованно:
– Ну, еще бы! Как я сразу не подумал? Рудольф, ты не такой дубина, как выглядишь. Дик уже свободен от клятвы служить принцессе, но еще не принес клятвы другому господину! Так что все, что найдет на ничейной земле, в самом деле станет его собственным.
Я привстал в стременах, глаза жадно шарили по долине. Сверкающие горы все так же далеко, слева темный лес, вон там глубокий овраг, два одиноких дуба, огромная береза со сросшимися стволами…
– А что ты надеешься найти? – спросил Бернард с легкой насмешкой.
– Меч, – ответил я. – Длинный меч с извилистым лезвием… Черная рукоять…
– Ого, – сказал Бернард уважительно. – Я слышал о таких мечах… Но ты откуда знаешь?
– Можно мне чуть отлучиться? – крикнул я.
Не дожидаясь ответа, дернул повод, конь повернулся нехотя, уже слышал, хитрюга, о скором привале. Я ударил каблуками в бока, конь пошел ленивой рысью. Я жадно осматривал с высоты седла все ямки, а когда взгляд зацепился за темную груду, сперва не поверил глазам.
Конь остановился сам. Я соскочил на землю, ноги сами понесли к находке. Металлический шлем лежит отдельно, обглоданный череп выкатился, из пустых глазниц уже торчат зеленые стебли. Панцирь почти цел, только смялся, словно выпавшее из гнезда на высоком дереве яйцо. В дыры и трещины проникли жуки, черви, муравьи, источили плоть. Я с омерзением видел только гладко обглоданные кости.
Меч тускло блестит в трех шагах. Трава поднялась, почти скрыла, но меня внезапно тряхнуло так, что я скрючился, присел. В животе появилась холодная резь. Перед глазами мелькнула жуткая картина, что не успей тогда с кинжалом, то здесь лежал бы я, а не этот… этот скелет.