Ричард Длинные Руки – князь
Шрифт:
То ли Зорр и Кернель тому причиной, то ли потеря наследника, то ли что-то третье, неведомое мне, но более мощное, ибо Карл, на мой взгляд, не тот человек, которого смутило бы упорное сопротивление города или крепости. Даже не тот, кого ввергнет в полное отчаяние потеря сыновей и приведет к отказу от идеи стать властелином мира…
Ну да ладно, что-то да выяснил, причем — более важное для меня. Карл остановился. То ли копит силы для нового прыжка, то ли смутно начинает понимать, что завоевать сумел много, но эти земли
Встречный ветер свистит, ревет и пытается остановить, хотя вообще-то никакого ветра, это я на такой скорости, что ломлюсь через неподвижный воздух, как сквозь плотную стену.
В дракона превращаться перестал, это в прошлом, слишком привлекает внимание, да и не настолько быстр, как хотелось бы, птицу, даже несъедобную, могут и подстрелить хотя бы ради перьев…
А птеродактиля мясо абсолютно несъедобно, и даже если кто-то из умирающих с голоду убьет такого и съест хоть кусок, его все равно вывернет наизнанку от мерзкого привкуса протухшей рыбы.
Потому могу вот так без всякой боязни, или почти без всякой, нестись и над самой землей. Мало найдется идиотов, чтобы решили расстаться со стрелой только для того, чтобы проверить, попал или нет.
Пока вот так крылышками-крылышками, голова пухнет от проблем, что все острее: как связать все эти земли воедино? Да, торговлей, перевозкой руды, миграцией населения, однако часто требуется и самому явиться, чтобы разрулить что-то совсем уж сложное для местных лордов…
Птеродактили на планирующем выдают двадцать миль в час, в полете — сорок, но птицы превосходят в скорости, та же ласточка дает триста миль, однако я старался взять и от тех, и от других, так что иду со скоростью не меньше чем двести — двести пятьдесят миль в час…
Ночь застала в небе, нарочито не стал спешить, а то в Зорре бдят весьма, выждал, когда луна перешла на другую сторону, быстро пошел по направлению смутно выступающих во тьме высоких стен Зорра.
Когда луна уже начала продавливать изнутри бок тучи, я высмотрел место потемнее между зданиями, упал туда камнем, а когда перетек в людскую личину, перебежал в тени подальше.
Громкие голоса услышал почти сразу, затем звон оружия, его ни с чем не спутаешь, и топот солдатских сапог.
Из переулка выметнулись четверо, двое с копьями, двое с обнаженными мечами. Все в доспехах, лица злые и решительные, в глазах боевая ярость.
Я напустил на себя беспечный вид, вышел из тени тихонько насвистывая, пошел беспечным шагом.
Все четверо моментально, демонстрируя отменную выучку, повернулись ко мне, сразу закрываясь щитами и выставив оголенное оружие.
— Кто, кто идет?
Я сказал беспечно:
— Молодцы, хорошо бдите… А что случилось? Вы какие-то встрепанные…
Они не опустили оружие, один сказал сдержанно:
— Что-то упало с неба.
— Да? — спросил я. — Это опасно?
Он
— Это может быть зверь, а может и человек. Вы, ваша милость, прилично одеты, но колдуны тоже так умеют.
— Да не может быть.
— Стойте смирно!
Двое подошли и уперли мне в бока острия копий, а четвертый вытащил из-за пазухи амулет и, приблизившись осторожно, начал водить им сперва перед моим лицом, затем у груди, снова поднял к лицу и потребовал:
— Смотри сюда!
— Куда? — поинтересовался я. — На тебя или на амулет?
Двое мне одновременно кольнули в бока, чтобы не умничал, а страж с амулетом буркнул:
— На него. А то что-то у вас глазки бегают…
— Забегают, — ответил я мирно, — когда вот так в бока.
Первый буркнул что-то и пошел в тень, слышно было, как гремел там, чертыхался, едва не упал, вышел вконец рассерженный.
Страж с амулетом наконец сказал мрачно:
— Вроде бы человек, но что-то с ним непонятное…
— Колдун, — сказал один с копьем.
— Колдун, — сказал и второй убежденно.
— Ребята, — ответил я, — я могу вам сказать, что во мне как бы не весьма так.
Тот, что проверял, что там в тени, сказал резко:
— Ну, говори!
— Я был здесь, — сказал я, — когда войска Карла лезли на стены. Я тот, кто вез сюда мощи Тертуллиана… А еще я тот, кто может отнять у вас ваши палочки, переломать их и выбросить раньше, чем вы успеете хрюкнуть «мама!».
Они слегка оторопели, а старший сказал насмешливо:
— Ого! Тогда мы должны знать ваше имя.
— Должны, — согласился я. — Мне почему-то кажется, что все скоро его узнают и здесь. Мое имя Ричард Длинные Руки.
Они переглянулись, один хлопнул себя по лбу:
— Нам же сэр Гендерсон как-то рассказывал, как они добирались в Кернель! И с ним был какой-то Ричард, ему еще дали паладинство!
Четвертый страж вздохнул и убрал амулет за пазуху, уже ясно, что именно примешивается еще помимо того, что есть в простом человеке.
Старший проворчал примирительно:
— А чего по ночам бродите, ваша милость?
— Утром мне покидать Зорр, — пояснил я. — А с ним у меня так много связано. Вот и гуляю напоследок. Вы же только в таверне гуляете, а я вот так, по ночным улицам.
Беольдра трудно представить где-то, кроме как в конюшне, в арсенале или на сторожевой башне, однако мне указали дорогу к церкви. Я вошел тихо-тихо, стараясь ступать неслышно. Беольдр на коленях стоит перед распятием, голова скорбно опущена.
Я прислушался, но великан Беольдр молится беззвучно, Господь все равно услышит. Спустя несколько минут он поднялся, лицо просветленное, но увидел меня, и в глазах мелькнул гнев.
— Я не подслушивал, — заверил я. — Спешил доложить как брату сюзерена и главнокомандующему…