Ричард Длинные Руки – князь
Шрифт:
Арчибальд прокричал звонко и торжественно:
— Гриф Ришар де Бюэй!
Ришар остановился внизу за шаг от первой ступеньки на помост, где мой трон, грациозно преклонил колено, но спина ровная, взгляд прям и спокоен.
Я откинулся на спинку кресла и наблюдал за ним спокойными глазами.
— Граф Ришар де Бюэй! — произнес звонким и радостным голосом Арчибальд. — По приказу и с соизволения его высочества гранда Ричарда вам даруется титул герцога Магенбрукского и Коппервудского!.. А также фюрста Гандерсгеймского с передачей
Я поднялся, Арчибальд крайне торжественно взял из рук одного из прислуживающих рыцарей подушечку с золотой бахромой, на ней красная шапочка, которую охватывает золотая корона герцога, повернулся и с поклоном протянул мне.
Я взял оттуда корону и надел на склоненную голову графа. Арчибальд с поклоном протянул мне другую подушечку, на ней кинжал с золотой рукоятью и в красных ножнах.
Я обеими руками протянул этот кинжал Ришару.
Он принял, а я сказал тепло:
— Поднимитесь, ваша светлость!
Краем глаза я видел, что герцог Ульрих сдерживает довольную улыбку. Отныне урона для его достоинства не будет, если поприсутствует на совещаниях, которые проводит Ришар — не только герцог, но и фюрст.
Глава 8
Будакер разговаривает с Митчеллом, они с ним теперь неразлейвода, но когда увидел, как возле меня оказалась брешь, подошел со смиренным видом.
— Сэр Ричард, — спросил он смущенно, — меня, видать, так часто по голове били, что вытряхнули всю память. Хоть убейте, не могу вспомнить хоть одну из земель, которые вы раздаривали так отечески щедро.
Я сказал с родительской снисходительностью:
— Сэр Будакер, пока вы тут с переменным успехом деретесь с полуголыми дикарями и никак не можете с ними справиться, я успел завоевать еще одно королевство и получить контроль над двумя соседними.
Он охнул, глаза полезли на лоб, но все же опомнился и сказал обидчиво:
— Мы справляемся! Последние остатки прижимаем к морю!..
— Пленных много?
Он покачал головой:
— Пираты стараются раствориться среди местных племен.
— Помогает?
Он снова покачал головой, но ответил достаточно осторожно, не уверенный в моей реакции:
— Но вы же велели вести войну жестко, вот нам и все равно, кто оказывает сопротивление: местные или пришлые…
Я сказал резко:
— Именно! Мы строим справедливое правовое общество, где будет гуманизм и торжество культуры! Потому пиратов всех нужно уничтожить, а с ними и тех местных, кто из них хотя бы бросит косой взгляд в сторону носителей высокой гуманности, терпимости и толерантной мультикультурности.
Он спросил с настороженностью:
— Это кого?
— Эх, — сказал я раздраженно. — Все это надо делать сейчас, чтобы после окончания военных действий объявить и Гандерсгейм зоной свободы, сравнительной культуры и почти стопроцентной гуманности. Нам нужен процветающий край!
Он
— Как повелите, ваше высочество! Под вашим чутким руководством Гандерсгейм уже становится краем высокой культуры и гуманности. Вот только сожжем последние стойбища!
— Торопитесь, — велел я. — Все ускорилось, сэр Будакер! Вам же хочется вернуться в родные земли?
Он уточнил:
— В те, которые вы пожаловали?
— Ну да, разве они теперь не родные?
— Еще как, — ответил он, — но здесь настолько, что я не знаю… Вот даже Митчелл не рвется вернуться к милой Даниэлле, а у него золото, а не жена. Здесь жизнь, сэр Ричард.
Вокруг нас собирались рыцари, Митчелл уже рядом с Будакером, я кивнул ему, выделяя как старого знакомого, а остальным, обращаясь сразу ко всем, сказал громко и повышая голос:
— Помните, конные варвары — это захватчики!.. Здесь было королевство Сен-Мари, пока сюда не высадились с моря несметные толпы этого сброда, что захватили все долины!.. Города, запершись в своих стенах, держались долго, но им пришлось пойти на соглашение с захватчиками. Да, это было давно, очень давно… и если б варвары стали жить мирно, мы бы примирились с тем, что они там поселились…
Митчелл уточнил зло:
— Примирились бы?
— Да, — сказал я, — за истечением срока давности преступление перестает считаться им. Но они там расплодились и начали нападать и на Сен-Мари!.. Вы помните нашу последнюю битву, когда мы спасли королевство, варвары уже осаждали Геннегау!.. А сейчас мы здесь с ответным ударом. Так пусть же он будет справедливым и потому беспощадным. Мы должны понимать, что давность срока не оправдание для захвата чужих земель, если захватчики не ведут себя как добрые христиане…
Вокруг меня разом накалился воздух, настолько плотной оказалась ярость, справедливое негодование и патетическое недоумение, почему варвары все еще существуют.
— Уничтожим! — раздался громовой крик.
— Истребим!
— Всех до единого!
— И ни следа чтоб…
Я вскинул руку, прокричал:
— Нет-нет! Только тех, кто нападал или оказывал помощь нападавшим. Если какое-то стойбище скрывает наших противников, это стойбище должно быть стерто с лица земли. Я не хочу возвращаться к этой проблеме снова и снова. Варваров в Гандерсгейме не должно остаться ни одного! А те, кто останутся, будут уже не варварами.
Митчелл спросил мрачно:
— А если непонятно, на чьей стороне стойбище?
— Все сомнения решаются в нашу пользу, — терпеливо пояснил я элементарные вещи. — А как иначе, если мы сильнее?..
Сэр Будакер спросил в некотором беспокойстве:
— Ваше высочество, а что насчет наших варваров?
Я спросил сердито:
— Это каких?
Он напомнил:
— Нам помогает племя ассиров.
— А-а-а, — сказал я и поморщился. — Это даже не племя, а целый союз племен… Хоть не очень крупных.