Ричард Длинные Руки - Король-консорт
Шрифт:
– В лагере архиепископ! – вскричал он.
– И что? – осведомился я. – Это я его вызвал… А если это отец Дитрих, то пригласил любезно. Успокойся, мы на стороне церкви. Вернее, она пока что на нашей стороне. Где он?
– Только въехал на ослике, – сообщил он быстро, – благословляет воинов…
– Прекрасно, – ответил я.
Он выметнулся, я сделал радушное лицо, хотя обрадовался на самом деле, но вдруг да чего не так. Вышел наружу и увидел, как отец Дитрих слезает с ослика, почтительно поддерживаемый
Я бросился навстречу, смиренно преклонил колено и поцеловал руку.
– Отец Дитрих!.. Как же мне вас недоставало!
Он со сдержанной улыбкой благословил меня, быстро нарисовав над моей головой крест размером с комара, кивнул в сторону шатра.
– Пойдем, расскажешь.
В шатре он опустился в первое попавшееся кресло, что значит – устал в дороге, произнес строго деловым голосом:
– Рассказывай.
Я спросил почтительнейшим голосом:
– Может быть, вина? Или отдохнете с дороги?
– Как-нибудь потом, – ответил он. – И отдых тоже.
Я в изумлении смотрел, как он подержал над столом руки, пробормотал незнакомую мне молитву, ни в одних святцах не встречал, перед ним медленно появилась чашка с дымящимся горячим кофе.
Он с усмешкой взглянул в мое лицо.
– Забыл? У тебя подсмотрел. Должен признать, чудесный напиток.
Я опомнился, сказал торопливо:
– Тогда я должен угостить вас… тем более. А то вам, отец Дитрих, приходится употреблять всегда один и тот же сорт.
– А что, – спросил он, – есть и другие? Впрочем, обилие на столе хорошо для женщин, но не для мужчин, что перестраивают мир.
– Золотые слова, – воскликнул я. – Я сам вовсе не злоупотребляю разнообразием, больше для других стараюсь. Да и то настоящие мужчины не слишком разбираются в этих ненужных тонкостях.
Он с интересом посмотрел на ряд мелких чашечек, что медленно возникают перед ним, начал пробовать с отстраненным видом, а я начал рассказывать ровно и медленно, чтобы не отвлекать:
– Как вы и велели, я достиг далекого севера и посетил там Храм Истины…
Он сказал с удовольствием:
– Я не велел, а советовал, но рад, что ты последовал доброму совету.
– Вы были правы, – сказал я, – тьма в моей душе разрасталась слишком быстро и готова была захватить меня всего, сделав ее воином. Однако священники и монахи сумели изгнать…
Он прервал:
– Полностью?
Я смутился, отца Дитриха не обманешь, ответил поспешно:
– Наверное, могли бы изгнать, сочли более целесообразным поставить ее под мой контроль. Дескать, нечистая сила в чистых руках непобедима! Сейчас меня даже соблазны ее не терзают. Да и некогда, честно говоря, на всякую хрень отвлекаться, когда вот-вот всех нас накроет и ввергнет в огненную бездну Маркус…
Он нахмурился.
– Маркус… да, Маркус… Даже в высших кругах церкви разногласия. И что собираешься
– При поддержке Храма Истины, – сказал я твердо, не моргнув и глазом, – и собрав все воинские силы, намерен дать бой. Для этого, отец Дитрих, я только что посадил в землю как репку маяк, что подаст сигнал Маркусу, где и куда садиться.
Я задержал дыхание, ожидая его ответа, он минутку подумал, спросил с расстановкой:
– Посадил… Интересное слово. Маяки обычно строят. Но на тот, что построили бы наши умельцы, Маркус вряд ли обратит внимание.
– Вы правы, святой отец, – сказал я самым убедительным голосом. – Это маяк, который использовали древние. Возможно, в церкви. Я даже уверен, что те древние маяки все находились в руках церкви, ибо кому, как не церковным людям, спасать жизни и души, указывая, куда идти, плыть и лететь?
Он спросил в упор:
– Это маяк… он что, вырастет, как простое дерево?
– Да, – ответил я. – Точно так же, питаясь соками земли. Только намного быстрее. Он уже растет. Я расставил вокруг него охрану и, конечно, привлек с десяток священников.
Он вскинул брови, но сперва сделал большой глоток кофе из своей большой чашки, перевел дыхание и поинтересовался:
– А священников зачем?
– Если правду, – сказал я, – а вам я всегда правду, одну правду и только правду, хоть и не всю, то священники здесь больше для народа. Маяк и без священников вырастет, зато народ сразу увидит, что все в руках церкви, а то на все незнакомое и непонятное говорят, что от дьявола. Простой народ боится всего нового и потому супротив прогресса.
Он подумал, кивнул.
– В интересах дела? Да, верно. Так народу спокойнее. Многие даже спасение не примут из нечистых рук. Необходимо, чтобы верили, будто это под благословением церкви…
– Я паладин, – напомнил я, – но и мне, как и всему миру, нужна поддержка церкви. Потому и надеюсь на вас, отец Дитрих. Я должен отбыть собирать силы на борьбу, а вас прошу взять это под свою руку. Маяк будет расти… я даже не представляю, скажу честно, каким он будет, потому народ, возможно, начнет пугаться, пойдут слухи, появятся бродячие проповедники, начнут вещать о руке дьявола, о знамениях, призывать разрушить это гадкое творение, оскорбляющее Господа…
Он кивнул.
– Да, знакомо.
– Необходимо перехватить влияние на массы и на людей, – сказал я. – Слишком уж много поставлено на кон. Нельзя, чтобы нам ударили в спину.
Он допил кофе, лицо чуть посвежело, а усталые глаза заблестели.
– Хорошо… А вы сейчас куда?
– В Шателлен, – ответил я, – Фоссано, Мезину… Везде плохо, но сам виноват, слишком спешил, а ведь правду говорят, что удержать труднее, чем завоевать…
Он грустно усмехнулся.
– Взрослеете, сын мой.