Ричард Длинные Руки – ландесфюрст
Шрифт:
Она мило улыбалась, но я смотрел серьезно, наконец улыбка на ее лице поблекла, она сказала несколько обиженным голосом:
— Ну вот, милый Ричард, как вы все умеете осерьезить… К вам пришла такая лакомая женщина, с нею все ваши самые дикие фантазии… а вы все о делах, о делах… Ну ладно-ладно, меня вот вдруг заинтересовал вопрос, как вы на самом деле относитесь к императору?
Холодок пробежал по моей коже от ушей до пяток, Бабетта не пропустила ни дюйма моего тела, чтобы не прощупать защиту, но я держу лицо глупо-беспечным, как мы обычно
— Это интересует в самом деле вас? — спросил я подчеркнуто хитро.
Она рассмеялась.
— Да, именно так! Я ведь лояльна к императору? Лояльна, даже весьма. И зело, как вы говорите, хотя уже все мудрецы империи ломают головы над этим словом или могучим заклятием, еще не разобрались.
Я сказал скромно:
— Знаю еще много разных и удивительных для вас слов, но лучше пока умолчу. Значит, лояльность?
— Да, сэр Ричард, да!
— На самом деле, — проговорил я, — на самом деле я отношусь к нему лучше, чем он догадывается…
Она вскинула брови:
— Это как?
— Я могу торговаться, — объяснил я, — или делать вид, что вот-вот не соглашусь, если император не даст мне еще один пряник, но на самом деле я твердо и цельно поддерживаю его власть.
— Почему?
Я пожал плечами.
— Ответ очевиден. Только при твердой и стабильной власти можно что-то создавать и строить, улучшать экономику…
— Строить флот, — добавила она в тон.
— Строить флот, — согласился я. — Потому я и желаю императору долгих лет жизни и процветания. И даже его желание поддержать короля Кейдана понимаю и даже приветствую… все-таки легитимность необходима для спокойствия королевств! Без легитимности будут бушевать постоянные гражданские войны…
— Однако собираетесь Кейдана все-таки свергнуть?
— Фактически уже свергнул, — напомнил я. — Даже сен-маринские лорды на моей стороне… в большинстве своем, а это император наверняка учитывает. Но я готов дать уйти ему с достоинством. Во имя той же легитимности и незыблемости. Если хотите сделать доброе дело, посоветуйте ему передать корону в более… крепкие руки.
Она сказала задумчиво:
— Посоветовать-то могу… но вот вы много ли прислушиваетесь к моим советам?
— Всегда, — ответил я твердо, — всегда позволяю вам выбрать, где лечь, под стенкой или с краю.
Она не улыбнулась, на что я ее подталкивал, лицо осталось… нет, не строгим, а мило задумчивым, эдакий стальной кулачок с острыми коготками в бархатной перчатке.
— Вы твердо намерены его сместить?
— А что, — поинтересовался я, — я похож на человека, что привел армию для простого грабежа?.. Строю флот для чего?
Она проговорила медленно:
— Чтобы утвердить пожалованные вам императором права на архипелаг Рейнольдса. Разве не так?
— Именно, — согласился я. — А раз так, то два правителя в королевстве многовато.
— А почему вас не устраивает нынешнее положение?
— Меня устраивает.
Она
— Не понимаю.
— Я не собираюсь становиться королем, — объяснил я. — Если бы король только пил да фавориток менял, я бы да, конечно, а так… нет, работать не люблю. Но Кейдан должен уйти, потому что он… символ прошлой эпохи. Той, что была до вторжения брабантцев и армландцев. И как бы постоянный укор захватчикам. А я хочу, чтобы захват королевства был забыт, как короткий недобрый сон, после которого сейчас светлое и доброе утро. Для всех! Потому, милая Бабетта, если не заберете его на Юг, я решу этот щекотливый вопрос иным способом.
Она спросила невинно:
— Каким?
Я сказал с укором:
— Бабетта…
Она мило улыбнулась, на щеках появились великолепные ямочки.
— Но попытаться же стоило?
— Не стоило, — ответил я мягко. — Увы, перед вами давно уже не тот желторотик.
Она смотрела мне в лицо смеющимися глазами.
— Проверить можно? Или ваша постель сегодня занята?
— Моя постель сегодня останется вообще пустой, — сообщил я ровным голосом. — А мне предстоит весьма и весьма…
— И даже зело, — сказала она в тон.
— И даже зело, — согласился я. — Работы накопилось, я просто не представляю, как управляется император.
Она загадочно улыбнулась, но промолчала.
Глава 2
После ее ухода я, как ни странно, погрузился в работу тут же, даже легкий аромат ее духов, оставшийся витать в кабинете, не вызвал никаких ассоциаций, в самом деле я взматерел, возмудел и раздался, все больше из меня прет отец народов, надо только карту со стола на стену…
Сэр Жерар вошел в кабинет и остановился, прямой как столб. Я поднял голову от бумаг, всмотрелся в его хмурое лицо.
— И? — спросил я.
Он проворчал:
— К вам просится на прием Хорнегильда Хорнблоуерская.
Я скривился.
— Опять женщина?
Он ответил с непроницаемым лицом:
— Вы удивительно проницательны, мой лорд. Есть довольно веские свидетельства, что она женщина. А еще королева рыцарского турнира, как вы, конечно, помните…
— Тогда зачем напоминаете? — огрызнулся я. — Скажите, что как только будет большой прием… ладно, даже если малый, она будет восседать рядом со мной и милостиво показывать гостям в широкой улыбке свои жемчужные зубки… Кстати, как у нее зубки?
Он пробормотал:
— Еще не знаю. Пока только царапалась.
— Ладно, — решил я, — пусть улыбается, а как — сама знает. Они это репетируют перед зеркалом с детства.
— Она это знает, — буркнул он. — И даже о ее праве принимать знатных гостей в своих королевских покоях, когда вы стараетесь от них отделаться повежливее…
— Тогда что еще?
— Говорит, личное.
Я поморщился.
— Ну да, у женщин даже общественное — личное. Ладно, зовите. Что-то на мой целибат пошли такие атаки…