Ричард Длинные Руки – ландесфюрст
Шрифт:
Веки на изможденном и залитом кровью лице затрепетали, приподнялись, я увидел красные белки с полопавшимися сосудами, потом расширенные зрачки медленно сузились, поймав меня в фокус.
Губы чуть шевельнулись, я наклонился и услышал:
— Неужели… отбились?
— Полностью, — заверил я, — и навсегда. Набирайтесь сил, адмирал! Вам еще предстоит вести могучую эскадру через океан!
Он проговорил с трудом:
— Все мои корабли… погибли… И я тоже…
Я удивился:
— Погибли? Ну уж нет!.. Их души перетекли в эти вот могучие создания, что скоро начнут обрастать
Он не ответил, я похлопал по плечу и пошел к матросам, подавленным и угнетенным, несмотря на разгром пиратов.
Я остановился перед ними, сердце стучит часто и взволнованно. К горлу подкатил ком, но с усилием проглотил и сказал с нажимом:
— Это победа!.. Запомните, это не поражение, а победа!.. Вам кажется, что «Синий Осьминог» и «Богиня Морей» сейчас на дне морском?.. Нет!.. Это их старые шкурки, которые пришло время менять. Вон на берегу их молодые скелеты, на которые не налезла бы эта ветхая кожа!.. Там, присмотритесь, стоит даже «Ужас Глубин», и он снова выйдет в море. Уже скоро-скоро взойдете на борта этих юных гигантов, настоящих королей океана!.. И уже никто не сумеет бросать вам вызов!..
Я смотрел, как их темные лица, полные горя и отчаяния, вроде бы начинают медленно светлеть, а в глазах появляется слабая надежда. Для моряка потеря корабля равна крушению всех надежд, но сейчас у них перед глазами то, что отстоять все-таки удалось. В этой дальней части бухты рядком выстроились белые остовы, похожие на скелеты давно вымерших драконов, что когда-то дрались с самими богами.
Даже сейчас видно, что будут почти вдвое больше старых каравелл, а я туманно намекал еще раньше, что начнем с таких вот, мелких, а потом вообще построим та-а-а-акое…
Ордоньес подошел, сильно хромая.
— Ваша светлость…
Я обернулся, обнял его за плечи и крикнул с подъемом:
— Ваш адмирал с вами!.. Чего же еще для будущих побед?
Ордоньес сказал хриплым голосом:
— Все мои люди с сегодняшнего дня превращаются в плотников и… во все, что понадобится.
— Спасибо, адмирал, — сказал с чувством. — Понимаю, как вам нелегко сказать такое, но… те из вас, кто пройдет через это унижение, как ему кажется, взойдет на борт нового корабля уже не простым матросом, хоть и дворянином, но офицером!
Ордоньес взглянул на меня остро, потом перевел взгляд на остовы кораблей, медленно кивнул.
— Да, — ответил он, — от имени тех, кто уцелел в этой рубке, благодарю и обещаю… Мы будем работать дни и ночи. И пусть моряки видят, что строят себе и для себя!
— Неплохо, — ответил я громко и повернулся к морякам. — Слышали? Заодно сможете подсказывать строителям всякие полезные мелочи. Все-таки чертеж — одно, а опыт людей, уже поплававших на таком, — другое.
Я видел, как они оживают на глазах. Одно дело заживить раны на теле, другое — в душах, но сейчас именно их и залечиваем.
Один отдал мне честь и сказал хриплым голосом:
— Ваша светлость, вы наш маркиз. И мы пойдем за вами хоть в ад.
Сэр Растер и сэр Торкилстон посмотрели на него с недоумением при слове «маркиз»,
Глава 8
Изолированность островов от материка сыграла в их судьбе критическую роль. Не обмениваясь опытом с другими королевствами, они создавали воинские силы по принципу «навалимся и всех убьем».
Но еще в древности правильно построенные и обученные войска Александра Македонского били во много раз более крупные армии Дария и других царей. Так же побеждали римляне.
Восстанавливая в памяти ход великой битвы, что казалась хаотической, я видел, что благодаря умелой тактике войск рейнграфа Чарльза немалая часть пиратов оказалась отрезана от моря, что сразу вызвало у них панику. С другой стороны ударил стальграф Филипп, и началась уже резня, поголовное избиение, когда обезумевшие от ужаса пираты бросались то в одну сторону, то в другую, но их постепенно взяли в кольцо и методично истребляли, хотя наших все равно было там в разы меньше.
Затем граф Рейнфельс с ходу пустил в атаку тяжелую конницу, что и переломило исход грандиозной битвы.
Жители Тараскона, на виду которых турнедцы истребили войско пиратов, высыпали после битвы из городских ворот и устроили ошарашенным воинам восторженную встречу. Их затаскивали в дома, поили вином, восторгались их выправкой и выучкой, и дотоле напряженные турнедцы наконец-то ощутили, что им рады, что они здесь как дома, если не лучше…
Насчет будущих походов и богатств на архипелаге мне распалять турнедцев и даже армландцев не пришлось, сами сделали некоторые важные выводы. Пираты подчеркнуто одеты в лохмотья, а на ком одежда из дорогой ткани, та нарочито испачкана дегтем, однако очень у многих пальцы унизаны золотыми кольцами с камешками удивительной красоты, и почти у всех оружие из лучшей стали, причем рукояти обязательно украшены рубинами или другими драгоценными камнями.
Для моих рыцарей и простых воинов это означает только одно: там, на островах, хранятся огромные богатства.
Разбирая действия военачальников, охраны порта, горожан, я не нашел грубых промахов. Что-то я делал бы не так, но это не значит, что обязательно получалось бы лучше. В общем, все сработали правильно, как единый организм, сопротивляющийся вторжению.
Даже Сулливан, оставшийся охранять вход в башню, прекрасно понимал, что обрекает себя на смерть, но тем самым давал возможность катапультам топить и топить корабли, входящие в бухту тесно, как селедки в косяке, и тем самым спасал город.
Вот только насчет пленных я все время чувствовал себя не на месте. Слишком многие предпочли бросить оружие, к радости подбиравших эти сокровища турнедцев, и поднять руки.
Самых отчаянных головорезов верховный ярл бросил на захват бухты и уничтожение доков, где они и погибли, а остальные по большей части отвлекали наши войска, да и не мешали своим же, высадившись по всему побережью, откуда угрожали захватом городов.
Отважные и приученные к жестоким сражениям рыцари везде настолько умело отрезали их от берега, что пираты сразу пали духом и начали сдаваться целыми толпами.