Ричард Длинные Руки – маркиз
Шрифт:
Через полчаса я уже покупал седло и конскую сбрую, конь хорош, и хотя в другом месте за эти деньги купил бы целый табун, но стыдно и даже подозрительно пирату торговаться или жмотиться, чем и пользуется окрестный люд.
Конь шел подо мной легко, команды понимает, я скоро свыкся и забыл о нем, рассматривая народ на улицах, дома, множество рынков. Товары чаще всего разложены прямо на земле, но торговля идет вяло: все это простая розничная перепродажа купленного у пиратов оптом.
Наконец распахнулся шумный и яркий главный рынок, здесь распродают захваченную
Пока я добрался, расталкивая народ, до центра, уже знал из разговоров, что вчера вернулся знаменитый Хусса Ламос по прозвищу Дракон Моря, он ограбил два острова, на обратном пути захватил три богатых торговых корабля. Стариков порубили на месте, а остальных заковали в цепи и привезли для распродажи.
На видном месте продают молодых женщин. Две вообще голые, на остальных лохмотья, что не скрывают тела. Я задержал взгляд на самой яркой: пышная грива огненно-красных волос, но лицо без веснушек, удлиненно-благородное, только один глаз скрылся под багровым кровоподтеком, на щеке широкая кровавая ссадина, словно со всего размаха ударили плетью.
Продавец заставлял рабынь поворачиваться, приседать, и в какой-то момент, когда рыжеволосая повернулась, я поежился от жуткого вида ее исполосованной в кровь спины.
Она единственная прикована железной цепью к помосту. Редкие покупатели глазели на нее с интересом, отпускали похабные замечания, но никто даже не спрашивал цену. Одну девушку купили довольно быстро, за двух других шел оживленный торг.
Продавец расхваливал пленниц, расписывал, какие они замечательные, послушные, умеют все делать, как в постели, так и в хозяйстве. Их рассматривали с интересом, но настоящих покупателей, как я заметил, все-таки маловато.
– Сколько вот за эту? – спросил я.
Продавец проследил за моих взглядом и просиял, видя, что указываю на рыжеволосую.
– О, это настоящий цветок! – провозгласил он с пафосом. – Это женщина дивной красоты…
– И невиданной кротости, – прервал я. – У нее ангельский нрав, она добра и, возможно, не зарежет хозяина по дороге к дому и не задушит перед сном! Так?
Он воскликнул:
– Как? Разве не видно, что она подлинный цветок?
– А шипы никак не обломали? – спросил я саркастически. – Ладно, я поехал дальше…
Он вскрикнул с жаром:
– Господин, только тебе могу продать эту красоту, потому что в тебе виден настоящий ценитель! Всего пять золотых за такое чудо!
– Пять? – удивился я. – Да за пять я куплю весь базар!
– Господин, – вскричал он оскорбленно, – но это же красота, какая у нее фигура, какие глаза, волосы… -…зубы, – продолжил я. – Кусается больно?
– Не знаю, – ответил он автоматически, осознал промах, добавил торопливо: – Я лишь продаю, что мне поручили. Но видно же, что женщина просто необыкновенная!
– Видно, – согласился я. – Такая если укусит, то укусит! А ногти? Она и царапается, как тигрица, это точно. Ладно, одну
– Одну? – вскрикнул он в недоумении. – За такое сокровище?
Я подумал, оглядел пленницу, что стегнула по мне ненавидящим взглядом, бросил небрежно:
– Ладно, даю две. Но на этом торг закончим. Вообще-то она мне ни к чему…
– Господин, – сказал он торопливо, – ради вас я сброшу цену до четырех монет! Но хозяин меня за такую уступку убьет.
Я оглядел женщину безразличным взглядом, покачал головой.
– Я захватил богатую добычу, но это не значит, что буду разбрасывать золото куда попало. Нет, она не стоит четырех. Прощай!
Я повернул коня. Торговец закричал отчаянно:
– Три!.. Отдаю за три!
Я сделал вид, что колеблюсь, но рука уже полезла в кошель на поясе, так как заметил группу людей, что издали увидели эту красоту на помосте и начали проталкиваться через толпу.
– Ладно, – сказал я, – держи!
Он поймал монету, проверил на зуб, а его помощник торопливо начал сбивать цепь. Освобожденная женщина смотрела на меня ненавидяще.
Я подъехал к помосту вплотную, велел:
– Красотка, садись за моей спиной!
Ее взгляд ожег меня, как будто ударила кнутом со всего размаха. Я поморщился.
– Хочешь, чтобы тебя купили для усталых дряхлых чревоугодников? Вон топают сюда прямиком… И уже присматриваются именно к тебе.
Она повернула голову, несколько мгновений смотрела, а когда мужчины вошли на торговый пятачок, прыгнула с помоста, сразу ухватившись за мой пояс. В толпе ахнули, сейчас она казалась особенно хороша, с развевающимися огненными волосами, взволнованная и разгоряченная.
Я пустил коня через толпу, сказал, не поворачивая головы:
– Не пытайся бежать. Народ в городе еще хуже, чем на рынке.
Она не ответила. Когда мы выехали с территории рынка, я левой рукой потрогал ее полуобнаженное тело и сразу же получил болезненный удар в запястье.
Пальцы онемели, я сказал зло:
– Дурочка… Я только убрал твои кровоподтеки.
Некоторое время мы ехали молча, ее голос раздался неожиданно:
– Ты потратил на меня амулет Спасения?
– Можешь считать и так, – буркнул я. – Извини, что не сразу. Не хотел… чтоб цену на тебя повысили. Здесь это прошло незаметно, а в гостинице уже не увидят твоей удалой разбитой морды. Прости, это я так шучу неудачно.
Я остановил коня возле лавки, где торговали тканями. Сказал, не оборачиваясь:
– Я хочу тебе купить какое-то платье. Если захочешь удрать сразу, то вот тебе пара золотых монет. И немного серебра, не за все же платить золотом…
Мой кулак с зажатыми монетами чувствовал ее теплый живот, некоторое время ничего не происходило, затем ее голос прозвучал над моим ухом:
– Делай, как знаешь.
Я соскочил на землю, набросил повод на крюк, лавочник уже распахнул угодливо двери. В лавке тюки грубого полотна, это на паруса, понятно, совсем немного яркой цветной ткани, лишь на одной нижней полке одежда.