Ричард Длинные Руки - принц императорской мантии
Шрифт:
Сигизмунд поднялся на колени и неистово молился, вознося хвалу и благодарность за победу над силами Зла, Тамплиер оглядывался по сторонам все еще зло и с налитыми кровью глазами.
– Порушить, - поправил он.
– Порушить можно все, - ответил Азазаль, - но… закрыть? Навсегда? Просто стереть?
Я сказал как можно тверже, хотя под ложечкой противно заныло, в самом деле что-то обнаглел, вдруг да в самом деле превышаю полномочия:
– Кто-то должен взять на себя ответственность. Ад сейчас уже не нужен… ну, в таком старомодном
Азазель посмотрел на меня с тревогой и почтением, которого я в его глазах раньше не замечал:
– Но разве вы можете, Ваше Величество, решать такие вопросы?
– Не знаю, - ответил я без уверенности, - но вроде бы могу и даже… должен.
– Точно?
– Господь, - сказал я, - создав мир, вручил его человеку. И больше не вмешивался. Значит, за все здесь отвечаю я, ибо я человек. А вы думали хто?
– Но ведь ад…
– Ад создал не Господь, - напомнил я.
– Господь не создавал ад. При падении мятежные ангелы пробили земную кору до самых глубоких и просторных пещер, где и начали обустраиваться. Значит, ад тоже в ведении человека! И во власти человека продлить его плодотворную созидательную работу по перевоспитанию падших ангелов… или же прекратить за недостатком средств или других важных причин.
Он спросил осторожно:
– А что скажет Господь?
Я посмотрел в сторону холма, там нас заметили, несколько человек уже вскочили на коней и рванули в нашу сторону.
– Ничего не скажет, - заверил я уже увереннее.
– Землю человеку передал, свободу воли закрепил, что еще?.. Если и спросит, то не раньше Страшного Суда. А до этого времени мы сумеем устроить ад и на поверхности земли, у нас все будет намного цивилизованнее, без всяких дикостей вроде котлов с кипящей смолой, раскаленных сковородок и топких болот со змеями.
Он огляделся:
– А где… Вельзевул?
– Не знаю, - ответил я с заминкой, - но есть предположение…
Он вздрогнул, всмотрелся в мое лицо:
– Думаете, уже там?
– Я же простил, - заверил я.
– А я в некоторой мере уполномочен отпускать такие грехи. Мелкие отпускает церковь, а я вот такие, вселенские. Он всего лишь вернулся домой после непродолжительной отлучки в несколько тысяч лет!.. А вот ты… гм…
Азазель вздрогнул, взглянул быстро наверх, но тут же опустил голову и даже втянул в плечи, словно получил по ней тяжелым кулаком.
– Не знаю, - ответил он.
– Может быть, учли… что мне на земле нравится больше? Я, как сошел к людям на гору Хеврон, так и не уходил от них. И сейчас не хочу.
Тамплиер подошел, окинул меня внимательным взглядом.
– А где ваш меч?
– поинтересовался он.
– И тот роскошный плащ?
Сигизмунд проговорил с наивной жалостью:
– Все исчезло… а меч был очень красивый!
Я покосился на небо, Маркус уже настолько огромный, что вроде бы можно добросить камнем.
– Мне будет их недоставать, - признался я.
Глава 11
На
– Михаил, - сказал я властно, не давая им сказать слова, - спасибо, что помогли в нашей тяжелой битве. Однако с сегодняшнего дня я ввожу на земле новый закон. Слушайте все внимательно.
Он сказал саркастически:
– Слушаю.
– Как наместник Господа, - произнес я торжественно, - я подтверждаю Его волю, что земля принадлежит людям и только людям. Лишь они имеют право владеть ею, издавать законы, возделывать и собирать урожай.
Он поморщился:
– Ты уже говорил. Хоть и другими словами.
– Это была лемма, - пояснил я.
– А теперь сам закон: данною мне властью Творцом этого мира запрещаю появляться на земле небесным ангелам, что не признали человека своим лордом и не преклонили перед ним колена.
Он сказал пораженно:
– Ты… в своем уме?
– Любое появление, - продолжил я неумолимо, - без моего прямого вызова будет считаться военным вторжением и вызовет адекватный, хотя и не симметричный ответ.
Он потряс головой, спросил ошалело:
– Ничего не понял.
Цицаэль вскрикнул:
– Да что вы его слушаете? Это же всего лишь жалкий человек…
Я вперил в него грозный взгляд. Он дернулся, за спиной вспыхнули роскошные крылья, как загораются и обычные перья: сперва маховые, затем пламя пошло быстро распространяться во все стороны, словно под дуновением незримого огненного ветра.
Цицаэль закричал дико, я понял, что не столько от невыносимой боли, как от ужаса, а крылья горели и полыхали, распространяя дым и смрад паленых перьев. Он изогнулся, пытаясь увидеть, что происходит, лицо перекосилось в агонии, глаза полезли из орбит.
– Хорошо, - сказал я почти с сочувствием, - впервые вижу, как теряют лычки ангелы. Михаил, теперь что, его в рядовые?
Михаил стоял бледный и, я бы никогда не поверил, вздрагивающий и с расширенными в ужасе глазами.
– Прости… я все понял…
Уриил вскрикнул:
– Даже к праведникам нам нельзя?
– Истинные праведники не нуждаются в подсказке, - отрезал я.
– А если по шпаргалке, то какие это праведники?
Он спросил жалобно:
– Тогда во сне? В видениях?
Я поколебался, но покачал головой:
– Нет. Сон и жизнь слишком тесно переплетены, а видения у нас бывают и наяву. Потому налагаю запрет на любое посещение земли, будь это во плоти или во снах. Господь дал нам право самим выбирать путь. Это тяжелая ноша, простой человек предпочитает быть ведомым… королем, ангелом, демоном или любыми высшими силами типа гороскопов, для него и деревенский староста - более высокая сила. Все поняли?.. Можете идти!