Ричард Длинные Руки - принц-регент
Шрифт:
За нашей спиной потемнело, я с холодком понял, что священники в точности выполнили мое указание и спешно замуровывают выход отсюда в мир людей.
Сигизмунд тоже все понял, но лишь возгордился оказанной честью умереть за Храм, идет за мной с сияющими глазами, оступается на камнях, теряет равновесие, но не достоинство.
Далеко снизу донеслись слабые звуки, я с изумлением понял, что это некая старинная воинская песнь, слишком в ней много сурового мужества и готовности умереть в бою…
Мы спускались все осторожнее, песня звучала все громче, я сам не заметил,
— Ё-вэй-о… Ёвэй-о, помравэй, йовэй-ран брунен-джи…
Сигизмунд шарахнулся от меня так, что едва с металлическим лязгом доспехов не размазался по стене.
— Сэр Ричард!
— Да? — ответил я.
— Как вы можете?
— А что, — ответил я нервно. — Ну привязался мотивчик, вот и намурлыкиваю…
— Но вам эта песня знакома!
— Да где-то слышал, — пробормотал я. — Давно, правда. Еще в прошлой жизни.
Он вжался в стену и смотрел на меня круглыми, как у совенка, глазами.
— В прошлой жизни?.. Вы что, тоже были падшим ангелом?
— А что, — спросил я, — это их песня? Может быть, даже гимн?.. Интересно, какие шуточки может выкидывать родовая память: все, что было не со мной, помню.
— Но… как? — пролепетал он. — Ваша родословная простирается до падших ангелов?
— Ну знаешь ли, — возразил я оскорбленно, — почему ты решил считать всего лишь с падших? Когда-то они не были падшими!.. Совсем напротив, это были самые близкие и любимые. Именно потому и приревновали к человеку, которого Творец вдруг приблизил, отодвинув самых могучих и доблестных ангелов…
Он смотрел на меня расширенными глазами.
— Да-да, верно, они ж не родились падшими…
— Это был эпизод в жизни моих великих предков, — пояснил я. — Незначительный. Ну, упали… Подумаешь! Отжались и встали… Ладно, Сиг, потом разберемся. Сейчас нам нужно перебить тех гадов, чтобы вернуться к обеду. Как думаешь, будет тот знаменитый карп, которого выращивает брат Кемберлит в своих подземных прудах?
Сигизмунд чуть успокоился, сказал все еще вздрагивающим голосом:
— Не знаю. Мне как-то не до карпа…
— А-а-а, — сказал я понимающе, — ты же вегетарианец, а карп подозрительно похож на рыбу.
— Любая рыба, — сказал он нервно, — без чешуи запретна!
— Не говори со мной ртом, — сказал я задумчиво, — которым ешь рыбу… Да, помню, было… А еще вам нельзя есть угрей и сомов…
Он охнул, остановился. Дальше ход расширился, открылся вид в чудовищный красный мир ужаса, где небо багровое, кое-где ярко-пурпурное, но чаще виден страшный закат от края и до края. Я с трудом напомнил себе, что это вовсе не такое небо, а свод исполинской пещеры, и вон те застывшие тучи вовсе не тучи, а особо крупные скалы, нависающие над миром.
Там же в этом небе появляются не то призрачно-красные исполинские корни мирового дерева, если это ясень, то Иггдрасиль точно, не то щупальца, словно Гигантский Кракен и сюда добрался, гад головоногий.
Я пробормотал потрясенно:
— Не такими я представлял себе жилища падших ангелов…
Сигизмунд ухватился за стену, чтобы не осесть на подкашивающихся ногах.
— Сэр
— Да ну!
— Правда, — сказал он, не замечая отвлекающей его провокации, — те ангелы сошли к падшим женщинам…
— Падшие к падшим, — ответил я, — как хорошо было в те времена! А сейчас хорошие женщины предпочитают падших, а падшие тянутся к хорошим… Как было во времена Каина.
Он обиженно поджал губы.
— Сэр Ричард, ничего подобного! Благородные леди не допускают ничего подобного.
— В хорошем месте ты жил, — ответил я со вздохом, — и хорошие книги читал… Тихо, там идет кто-то!
Он замер, долго так стояли, прислушиваясь, он уже начал посматривать на меня с недоумением, наконец в самом деле послышались далекие шаги, тяжелые, слегка шаркающие, а я сам подумал, что со мною что-то творится, хотя не сказал бы, что плохое: услышать шаги задолго до того, как услышу, это ж здорово, только не начать бы слышать всякие другие голоса, после которых становишься блаженненьким…
— Нет, — сказал я тихо, — давай чуть назад. Кто бы это ни двигался, он в такой туннель не пролезет.
Сигизмунд сказал быстро:
— Зато просунет руку.
— Молодец, — сказал я изумленно. — Тогда… а, вот как раз щель кстати. Давай быстро сюда!
Он слабо сопротивлялся, все жаждал принять бой, а когда я придержал его там, он обеспокоенно спросил:
— А не будет ли это уроном нашей рыцарской чести?
По норе пронеслась жаркая волна нечистого воздуха. Сигизмунд зло зашипел, некий гигант явно заглянул в туннель, дохнув тем, что у него в легких, а это значит, у них тут есть легкие, и вообще почти как люди. Ну да, от падших ангелов и земных женщин как раз и рождались люди, одни ничем неотличимые от обычных, другие с разными странностями… как вот этот, например, вымахавший ростом, я думаю, с дерево.
Камень под нами слегка вздрагивал, когда великан удалялся, но не поскрипывает, что значит, сплошная плита, а не составное нечто.
Я осторожно двигался, воздух жаркий, наполнен гарью, Сигизмунд идет сзади и недоумевает, почему я прячусь, это недостойно рыцаря, нужно отважно и смело в бой за церковное дело…
Щель закончилась быстро, мы вышли прямо из стены огромной пещеры, где не успели сделать шажок, как над головой загрохотало. Я инстинктивно ухватил Сигизмунда и прижал к стене. Сверху на расстоянии вытянутой руки от нас с шумом пронеслась хищно блистающая острыми сколами глыба, размером с сарай.
Внизу раздался мощный шлепок. Взвился красочный фонтан из расплавленной магмы, я уловил запах горящего железа. Сигизмунд как прилип к стене. Огненный столб поднялся на пару ярдов выше, чем стоим мы, нас опалило жаром, но, к счастью, тот сразу же и опустился в багровую поверхность расплавленной магмы с застывшими гребнями.
Я все еще придерживал Сигизмунда, вслед за первой глыбой обрушилось еще с полдюжины, хоть и помельче.
— Может быть, — предложил я, — лучше узкими щелями?
Он ответил твердо: