Ричард Длинные Руки - принц
Шрифт:
— Ваше высочество, — сказал он церемонно, — действуйте. Надеюсь, наша сотня выстоит против пятитысячной армии Голдвина, где только конных рыцарей где-то около двухсот и около тысячи тяжелой панцирной конницы.
— Лехко, — ответил я. — Пойдемте…
Боковая дверь в коридоре распахнулась, оттуда вывалился старик в ночной рубашке, забрызганной кровью. Он хрипел, хватался за стену, но, завидев меня, с трудом поднял на головой меч.
— За честь, — просипел он едва слышно, — Лаутгардов…
Я уклонился от удара, меч
— Кто ты… вторгнувшийся…
— Я пришел на помощь, — сказал я поспешно. — Аргентьелла — ваша дочь?
Его лицо, и без того страшное и сморщенное, перекосилось, словно надкусил на больной зуб.
— Да… мой позор…
— Почему? — изумился я. — Ее жених виконт Мальтергард, сын Фреалафа и внук самого Торфта, того самого!.. Он не так богат, однако это один из самых древних родов Мезины, об этом знают даже в Сен-Мари, это такое королевство за Большим Хребтом!
Он смотрел на меня с недоверием.
— Что? Этот щенок?
— Сам Ричард Завоеватель, — сказал я, — благословил его на женитьбу с вашей дочерью.
— Ричард Завоеватель? — переспросил он. — Сэр, мне прискорбно такое говорить, но вы нагло врете. Чтобы этого наглого и недостойного щенка благословил сам доблестнейший Ричард, о котором столько разговоров…
В комнату заскочил один из разведчиков Норберта, крикнул с облегчением:
— Ваше высочество!.. Дворец полностью освобожден, а войска в крепости сдаются.
Старик спросил непонимающе:
— Кому? Кто освободил?
— Сэр Ричард, — ответил разведчик, — вы с ним разговариваете…
Он умчался, я подмигнул старику и сказал благожелательно:
— Ваша крепость свободна, королева Ротильда вам весьма благодарна. Как и я. Чем бы вы ни болели, но… победители выздоравливают быстро!
На другой день прибыли на измученных конях оставшиеся девятьсот конников сэра Норберта. Я опасался, что мезинцы поймут, что их дурачат, снова возьмутся за оружие, отозвал в сторону Ротильду и сказал шепотом, что ей нужно укрыть лицо и, сделав вид, что она служанка, пробраться из крепости в расположение основного отряда сэра Дерибаса.
Она спросила в недоумении:
— Зачем?
— Здесь нас всего сто человек, — пояснил я, не считая нужным говорить ей о прибывшем пополнении. — А у графа Табарда пять тысяч!.. Как только поймет, что его дурачат…
Она вскрикнула тихонько:
— До сих пор не верю, что вы осмелились!
— Успокойтесь, — сказал я быстро. — Во-первых, если сумеете пробраться из крепости в лес, то среди тех конников вы в безопасности. Они не будут ввязываться в сражение, а просто увезут вас в безопасное место…
— Мое
— Ну-ну, — сказал я примирительно, — я разве спорю? Скоро и Мезина будет безопасное, но не сегодня. Кроме того, как я уже говорил вам, сюда из Ламбертинии двигается огромная армия. Но сколько ей понадобится на этот марш?.. Неделя, две?.. Все это время будете в огромной опасности. Потому и настаиваю…
Она сказала резко:
— Нет! Это моя Мезина! Я не оставлю ее. Уж если даже граф Табард присягнул…
Я промолчал, что он присягнул мне, а не ей, сказал хмуро:
— Как присягнул, так может и отсягнуть. Моральное право у него на такое деяние есть. Его обманули.
— Он так не сделает! — прошипела она.
— Значит, он благородный рыцарь, — ответил я. — Это хорошо. А то я уже опасался, что он умный. Если не отсягнет, тогда у нас есть шанс дождаться армию герцога Шварцкопфа. Нужно только позатягивать время до подхода…
— Зачем?
Я ответил вопросом на вопрос:
— А что, двинемся прямо на Беллимину? С войском одного-единственного графа и сотней сэра Дерибаса?
Она сказала дерзко:
— А почему и нет? Докажи, что тебе все удается!
— Мне ничего не удается, — возразил я. — Все, что у меня получается, благодаря уму и расчету, а не удаче. И не надо меня на слабо, рыжая!..
После нее явился Норберт и напомнил, что в случае чего его легкая конница даже в полном составе не выдержит удара и меньшего по численного отряда тяжеловооруженных рыцарей.
— Сэр Дерибас, — сказал я мрачно, — вы ищете поводы, чтобы нам задержаться в этой крепости. С такими силами наступать бессмысленно.
— Пусть лучше граф Табард считает нас неповоротливыми?
— Пусть, — согласился я. — Это лучше, чем нас разобьют в первых же боях. Наша тысяча и пять тысяч армии Табарда, конечно, сила, но Голдвин может поставить и двадцать тысяч…
Он вздыхал, но ответить не успел, примчался один из его сотников, бравый и подтянутый, поклонился Норберту, но повернулся ко мне.
— Ваше высочество, — воскликнул он с подъемом, — я подниму на главной башне ваше знамя?
— Давай, — разрешил я.
Норберт буркнул:
— Стоит ли их злить? Все-таки это их королевство, а не ваше.
Я отмахнулся.
— Не бери в голову.
— Не нападут?
— Не такие уж и дураки, — сказал я. — Хотя, конечно, дураки, кто из нас не дурак, но ясно же, что я не претендую на Мезину, а просто-напросто беру эту крепость под свою защиту, так как здесь мои дорогие друзья: Аргентьелла Лаутгардская, единственная наследница огромного состояния, а в каком состоянии ее отец, вы видели, ему принадлежат земли в Ротгелье, Фармотье, Адальенте и даже в Лепьерсе, но я не знаю, что это и где, просто делюсь информацией и заодно скромно бахвалюсь своей памятью. А еще в Беллимине у него несколько домов в самом центре!