Ричард Длинные Руки - рейхсфюрст
Шрифт:
Там далеко-далеко вверху нечто светится, возможно, это солнечный свет, страшно и подумать, на какой я глубине.
Я с тоской и злостью подумал, что снова придется возвращаться. На всякий случай присел, сосредоточился и долго старался превратиться в дракона. Не получилось, тогда изо всех сил тужился, сосредотачивался, пыхтел, напрягался, пытаясь просто отрастить крылья, неважно, что из меня получится, лишь бы подняться по гигантской трубе вверх, а что не красавец — неважно, мужчина и так уже красив, раз он мужчина, и вообще внешность — не наше дело…
Голова разогрелась,
Я перебирал все способы, все не то, потом ощутил, что нервно шевелю пальцами, спохватился и посмотрел на кольца. За бесполезностью многие из них снял, но когда в схватке с Терросом все на мне сгорело, включая доспехи, оружие, зачарованный пояс, браслеты на бицепсах и запястьях, амулеты на груди, то кольца расплавились первыми, хоть и волшебные.
Долгое время я ходил вообще без них, а потом, поддавшись уговорам сэра Жерара, дескать, не лычит сюзерену ходить с голыми пальцами, когда каждый вельможа щеголяет целой россыпью драгоценных камней на кольцах и перстнях.
Мне в словах «лычит» или «не лычит» слышалось знакомое «лычка», что значит соответствующий ранг, и если какой-то благородный человек ведет себя так, как ему не лычит, то это значит, ведет себя недостойно.
Я тогда надел только одно колечко, сэр Жерар сказал сварливо, что такие неприметные носят разве что крестьяне, я добавил перстень с камешком, но и это, оказалось, не совсем, пока не нацепил полученное от короля Хенрига Первого. На мой взгляд, самое заурядное, но сэр Жерар с удовлетворением заметил, что в нем рубин особенного оттенка, таких ни у кого нет. Опытный взгляд сразу такое замечает, и уважение к моему высочеству только возрастет…
Я тогда лишь отругал его за такие оценки, по мне на корову какое седло ни надень, все равно скакуном не станет, однако у придворных иные оценки.
Я потрогал кольцо и, поколебавшись, сказал тихонько:
— Серфик… если не слишком занят… явись!
Над ухом тихохонько пискнуло:
— Мой повелитель! Я уже здесь.
Крохотная красная точка, трепеща розовыми крылышками, зависла на уровне моего лица. Сами крылышки не рассмотреть, только дрожание розовой мути в воздухе, но тельце и мордочку вижу отчетливо: кругленькая, как у лемура, и такие же огромные выпуклые глаза.
— Не слишком оторвал тебя от дел? — спросил я виновато. — А то, знаешь, хоть ты и сказал, что тебе нравится бывать со мной, но все-таки… приказывать я, как истинный демократ и апологет либеральных ценностей, не очень люблю. Мне больше нравится, когда для меня и так все делают, а я вроде бы даже стесняюсь такого внимания, почтения и сервиса.
— Мой повелитель?
Я уточнил:
— Нет, приказывать, понятно, нравится. Всем нам такое нравится. Не нравится то, что ты обязан против воли являться. Понимаешь, людям я тоже приказываю, но они повинуются по своей воле, а могут и послать меня. Они повинуются, потому что
Глава 5
Он смотрел непонимающе, я спохватился, что это крохотное существо понимает не намного больше муравья, у которого в голове один-два ганглия.
Серфик пропищал:
— Повелитель, но я в самом деле рад тебе служить!
Я поинтересовался:
— А нельзя сделать так, чтобы ты являлся мне и сам?
— Это… как? — пискнул он.
— По своей воле, — объяснил я.
Он замотал головой:
— Только слово повелителя открывает Врата! И только для того, чье имя называют.
— Гм, — сказал я, — а нельзя сделать так, чтобы ты мог и отказываться?
Он повторил обалдело:
— Это как?
— Ну, я тебя позвал, а ты вот не восхотел в этот раз, чем-то занят, и не являешься! А потом, когда придешь с опозданием, говоришь, что маковые зерна таскал по одному на склад, чуть не надорвался, устал…
Он снова мотнул головой:
— Нет, слово повелителя — закон.
Я вздохнул:
— Ну, у нас и закону не шибко подчиняются, но… ладно уж, а то совсем что-то меня базовые либеральные ценности задолбали, в кого только не превращаюсь… Ты можешь сказать, куда я попал?
Он ответил с готовностью:
— В мир людей!
Я буркнул:
— Да ну? Вот никогда бы не подумал. Ладно, будем разбираться. Слушай, тут некая сложность… На той стороне океана я сам как бы демон. В том смысле, что могу превратиться в птицу, ну, почти птицу, и подняться в воздух. А здесь, увы, как-то не. Что посоветуешь?
Он вспикнул:
— Я?
— Ну да, ты же местный. Або, можно сказать, или тузя.
— Тузя?
— Тузем, — пояснил я, — или аборигент. Так уважительно зовут местных жителей.
Он помотал крохотной головкой.
— Я ничего не могу советовать! Я маленький! Я слабенький! Я ничтожненький!.. Я ничего не знаю и не умею!
Я возразил подбадривающе:
— Ну да, ну да!.. А все остальные демоны только через тебя общались, забыл?
Он завис передо мной, трепеща крылышками, мордочка страдальчески испуганная, потом вдруг быстро начала переходить в ликующе радостную.
— А-а-а, — донесся его писк, — мои сородичи все время спрашивают, когда мой повелитель появится!
Я спросил настороженно:
— С какой целью?
— Ты им очень нужен! Разреши открыть то полуокно?
Я зябко повел плечами.
— Да как-то мне общаться с демонами… неуютно. Но если так жизненно важно, то я, как гуманист и в некотором роде защитник природы…
— Спасибо, мой повелитель!
Я не успел договорить, что еще не разрешил, а могу разрешить на определенных условиях, но уже прямо передо мной возникла полупрозрачная стена, приобрела матовый оттенок, появилось окно и быстро расширилось во все стороны так, что ничего, кроме него, не осталось.