Ричард Длинные Руки – властелин трех замков
Шрифт:
— Вперед! — сказал я коням. — Вперед, дохлыя!..
Оказывается, собачка их почуяла еще отсюда…
Через полчаса показались скачущие навстречу всадники. Клотар впереди, Альдер и Ревель охраняют брата Кадфаэля на муле, в руках блестит обнаженное оружие.
Я с удовольствием смотрел, как раскрылись глаза и отвисли нижние челюсти, когда я остановил повозку, спрыгнул и распахнул дверцу. Женевьева показалась в проеме, на обычно надменном лице не свойственное ранее смущенное выражение. Мне показалось, что она старается ни с кем не встречаться взглядом.
Альдер опомнился первым, скатился с
— Прошу вас, леди Женевьева!.. Как мы счастливы, что удалось вырвать вас из рук похитителя!
Она взглянула недоверчиво, но Альдер сама искренность, и в ее глазах проступило нечто вроде благодарности. Опираясь на руку ветерана, царственно сошла на землю. Честно говоря, даже в этом потрепанном и уже замызганном платье красива, даже еще больше красива, чем тогда в роскошном и с высокой прической.
Клотар и Ревель смотрели на нее молча, в глазах медленно тает враждебность, все-таки красота — страшная сила, обезоруживает с легкостью даже самых стойких, на этом погорели Самсон, Кощей, Навуходоносор и товарищ Нагульнов.
Разожгли костер, расседлали коней, пусть отдохнут, а там после короткого обеда можно тоже в обратный путь. Хотя особенно обратным не назовешь, везти придется не к Маркварду, а к герцогу Нурменгу, отцу леди Женевьевы, но Грубер, к счастью, увозил Женевьеву на юго-восток, так что придется сделать совсем небольшую поправку.
Клотар и Альдер с энтузиазмом разделывали дичь, Ревель вытащил все запасы с пряностями, Женевьева с великой неохотой, понуждаемая братом Кадфаэлем, рассказывала, как она убежала к Груберу, как он обещал вызвать на рыцарский поединок этого заносчивого Ричарда и разделаться с ним, а сам тайком засылал к нему убийц, что, конечно же, совсем не по-рыцарски. Она как-то высказала ему свое отношение, он накричал, заявил, что в Диком Поле другие правила, здесь главное выжить и победить любой ценой, тогда она совсем возмутилась: как это «любой ценой»? А если ценой подлости? На что он ответил, что нет ни подлости, ни благородства, а есть только трезвый расчет и прямая выгода. Может, даже косвенная, но чтобы обязательно выгода.
Вот тогда, закончила она, пришло понимание, что она совершила громадную ошибку. Была бы возможность, убежала бы снова, все только и говорили, что их по пятам преследуют страшные воины Ричарда, которых никакое оружие не берет… Увы, Грубер что-то заподозрил, не спускал с нее глаз.
Клотар спросил меня в который раз:
— Так уцелел Грубер или нет?
— Скорее всего, нет, — ответил я честно. — Он был там прямо под падающими камнями… Однако про такого я не скажу наверняка. Мелочь подавило сразу, но он не зря стал из разбойников бароном. У него есть и сила, и ловкость, и звериная сообразительность. Он выдающийся самец, не зря наша леди купилась.
Женевьева поморщилась, а брат Кадфаэль спросил осторожно:
— Если Грубер уцелел… будем предполагать, что Господь дал ему время, чтобы пересмотреть свою жизнь и раскаяться… то что он будет делать?
Альдер ответил за меня, хоть это и невежливо, но в нашем тесном отряде чуточку стерлись различия между моей милостью и простолюдинством остальных:
— Ему остается только скрыться… как можно дальше. В те края, где не знают о его позоре.
Ревель спросил:
— А
Альдер фыркнул:
— А кто к нему пойдет после такого разгрома? Сэр Ричард, можно сказать, был у него в руках! Кто пойдет к неудачнику, который так позорно упускает попавшего в его логово, да тот еще уводит драгоценную женщину?
Женевьева заметила, что я поморщился при слове «драгоценная», виновато опустила голову, ну прям овечка Долли, Ревель подумал, кивнул.
— Да, убежит в дальние земли. А там начнет все сначала. Клотар слушал с непроницаемым лицом, но на последнем слове фыркнул. Альдер спросил с неприязнью:
— Ты не согласен?
— Нет.
— Почему?
— Грубер, — ответил Клотар, — все-таки рыцарь. Пусть и разбойник. Пусть и.. Словом, он может…
— Что? Что он может?
Клотар ответил медленно:
— Он может вспомнить, что когда-то он получил рыцарские шпоры не за разбой и разгульную жизнь.
Мы ели медленно, можно сказать — пировали, наконец-то наслаждаясь окончанием нелегкого квеста. За нашими спинами по-домашнему хрустел ветками Зайчик, он подошел совсем близко и рассматривал нас багровыми глазами, а Бобик уселся у костра вместе с нами и всячески показывал, что жареное мясо он еще как обожает, а если с перчиком и горчицей — то еще лучше!
Вдруг послышался далекий стук копыт. Клотар оглянулся, встал. Мы смотрели, как он приложил ладонь козырьком к глазам, всматривался недолго, нехорошая улыбка скользнула по губам.
— На сколько мы с тобой заспорили, Альдер?
— Мы не спорили! — быстро сказал Альдер.
— Жаль. Вот и Грубер собственной персоной.
Со стороны великолепного кровавого заката на полнеба по такой же красно-багровой земле едет в нашу сторону огромный всадник на красном, как запекшаяся кровь, коне. Конь покрыт голубой попоной в крупную клетку, всадник в великолепных доспехах, шлем приторочен к седлу, открывая красивое мужественное лицо, светлые волосы красиво блестят в красных лучах, как червонное золото.
Я поднялся, сердце начинает колотиться учащенно, нагнетая чего-то там в кровь, я чувствую, как вздуваются мои мышцы, что здесь вовсе не выглядят средними. Грубер, высокий стройный красавец, доспехи сидят ладно, словно от Версаче, широкая перевязь расшита узорами, но без золота, сапоги с золотыми шпорами рыцаря, а сам Грубер выглядит хищным и опасным, что-то вроде облагороженного пирата. Меч не длинный, не короткий, а именно такой, каким легко не только рубить, но и фехтовать, наносить быстрые смертельные удары. В рукояти скупо поблескивают всего два синих камня, на коричневом от солнца лице горят ярко-синие, как камни в рукояти меча, глаза.
Он неторопливо слез с коня, снял с крюка и второй меч, огромный, двуручный. Конь повернул к нему голову с умными печальными глазами, Грубер забросил поводья на седло и шлепнул по крупу, отпуская. Затем повернулся ко мне.
— Я не знаю, — сказал он мужественным голосом, — кто ты и откуда пришел. Но я, барон Грубер, властелин Дикого Поля и всех этих мест, намерен тебя вернуть в ад!
— Я, Ричард Длинные Руки, — ответил я, — паладин Церкви, прошу Господа успеть отпустить тебе грехи до того, как мой меч освободит твою мятежную душу из смертного тела!