Ричард Длинные Руки – властелин трех замков
Шрифт:
Он наклонил голову, я думал, что сейчас пришпорит коня, однако он проревел в прорезь шлема:
— У тебя зачарованный меч!
— А ты против? — спросил я.
— Ты трус! — прокричал он бешено. — Ты трус, спрятавшийся за могуществом волшебного оружия!.. Это не ты силен, это твое оружие делает тебя непобедимым бойцом!
Я пошевелил мечом.
— Это волшебный меч?
— Да! — прокричал он во весь голос. — Ты не воин, ты не мужчина!.. Ты никогда не смог бы побить меня в честном бою!
Я оглянулся. Клотар, Альдер и Ревель слушают с непроницаемыми лицами, брат
— Вообще-то одного я уже побил и голыми руками, — напомнил я, — ты что, тоже хочешь на кулаках?
Он гордо выпрямился.
— На кулаках дерутся простолюдины, монахи бьются дубинами, а благородные рыцари выбирают копья и мечи!
— Копья у меня нет, — указал я. — Короче, ты утверждаешь, что, будь в моих руках простой меч, я бы тебя не побил?
— Да! — крикнул он. — Я сильнее всех!
Я снова покосился на окружавших нас мужчин. Рука Альдера уже легла на рукоять своего меча, словно собирается выдернуть и бросить мне рукоятью вперед. Я повернулся к барону фон Геккерену.
— Сильнее?.. Впрочем, вполне возможно. Я же не спорю, что бык или слон сильнее даже сильнейшего из рыцарей… Наверное, ждешь, что сейчас брошу на землю свой волшебный меч, отстегну пояс с молотом и сойдемся в рубке на простых мечах?
Он крикнул во весь голос, приподнимаясь и выпячивая грудь, как петух перед утренним «кукареку»:
— Да! Если ты не трус, конечно.
— Я не трус, — согласился я. — Но и не дурак.
Молот вылетел из моей ладони, как вырвавшийся на свободу воробей. Пара хлопков рукоятью по воздуху, страшный звон железа: барона выбросило из седла на десяток шагов, сплющило грудь так, что передняя и задняя пластины панциря соприкоснулись.
Я поймал летящий обратно молот и, не глядя, повесил на пояс.
— Поехали, — распорядился я. — Если будем останавливаться для каждого поединка и показывать чудеса владения холодным оружием, то никогда в этом драчливом мире не доедем до места. К тому же здесь баб нет, чтоб восторгались и бросали в воздух чепчики. Или хотя бы связанной красотки, что будет смотреть на схватку выпученными глазами и мычать завязанным ртом.
Альдер наклонился к расплесканному трупу, сорвал с груди амулет и подал мне.
— Это его родовой знак. Можете отдать при желании его родне.
Ревель сказал с сожалением:
— Но граф де ля Ферт так и не узнает…
Клотар неожиданно расхохотался громко и раскатисто. Я никогда еще не видел, чтобы он смеялся вот так освобожденно, без привычной угрюмой зажатости.
— Узнает! Мы расскажем всем встречным. Граф сам будет бегать по вассалам и уговаривать, чтобы ради всего святого не становились вам поперек дороги.
Пес с рычанием бросался в кусты, я строго прикрикнул, хватит дурью маяться, пора заканчивать одно неприятное дело. Навстречу задул свежий взбадривающий ветерок, на песке ясно и четко отпечатываются следы трех коней. Я уже и без Клотара видел, какой конь принадлежит Груберу, какой одному из его банды, а на каком скачет леди Женевьева.
Зайчик идет ровным скоком, пес бежит рядом и посматривает на меня с обидой, разок даже гавкнул, я наклонился и на
— Все хорошо, Бобик, я тебя люблю… Вот закончим одну ерунду, вот тогда и поваляем дурака…
Клотар, несмотря на мои предостережения, вырвался далеко вперед, рассматривал следы. Дождался нас, вид не просто обескураженный, а растерянный, впервые вижу его виноватым.
— Ложный след, — сказал он потрясенно. — Как это я не заметил сразу?.. Пес же недаром хотел, чтобы мы свернули! К Груберу, выходит, присоединился колдун. Теперь они втроем: Грубер, колдун и леди Женевьева.
Альдер спросил с тревогой в голосе:
— Леди Женевьева точно с ними?
Клотар огрызнулся:
— Я что, не могу отличить копыта коня Грубера, что оставляют отпечатки размером с тарелки, от крохотных следов ее лошадки?.. Они почти не оставляют оттисков, сразу видно, что в седле ребенок или женщина без всяких железных доспехов, мечей, булав… Но моя оплошность в том, что колдун сумел пустить в прежнем направлении фантомов, а сами тайком свернули. Я поздно разобрал, что следы идут слишком уж ровно, все-таки кони выбирают дорогу, а здесь прямо через кусты, ямы и кочки… Думаю, они ушли в сторону всего две-три мили тому. Там удобное песчаное место, следы видно отчетливо, вот мы и помчались, а они свои тихонько замели ветками… Или ветер пустил, чтобы все скрыть…
Он не смотрел мне в глаза, вообще непривычно его видеть не в своей тарелке, мне тоже неловко что-то сказать, у нас с Клотаром особые отношения, как говорят в таких случаях, оба предельно вежливы, как всякие смертельные враги. Разрядил обстановку Альдер, он хлопнул себя по колену и разразился громкой бранью. Но потом сказал трезво:
— Колдун любого мог обмануть, не терзайся. Только почему мы пса не послушались, ума не приложу? Точно, колдун виноват.
— Мы все время шли по следам, — сказал Ревель, — которые находил ты. И всегда находил сразу.
Все смотрели на меня, я взглянул на небо. Солнце склоняется к закату, уже распухшее, багровое.
— Если успеем вернуться к развилке, — решил я, — то успеем. А завтра с утра постараемся настигнуть гадов!
Клотар, как будто замаливая невольный промах, снова впереди, изображая живую мишень, свешивается с седла на полном скаку до самой земли, срывает верхушки трав, нюхает, чуть ли не жует. Прошли около трех миль обратно, пока не пошел тот же песок, Клотар присмотрелся, велел нам оставаться, а сам унесся зигзагами.
Мы терпеливо ждали, солнце опускается за край, хрен что увидит, но тут он заорал и приглашающе замахал руками. Мы пустили коней в галоп, вскоре увидели отчетливые следы трех коней, что появились на песке как будто ниоткуда.
— Ветками замели, — объяснил Клотар с презрением в голосе и кивнул в сторону. Там зеленеет груда недавно срубленных веток с уже увядающими листьями. — Простой трюк, я бы никогда не попался, если бы те следы не вели так отчетливо в прежнем направлении…
— Да и торопились мы, — согласился я. — Никто никого не винит. Это хорошо, что так быстро все утряслось. Давайте здесь переждем ночь, а завтра попробуем достать мерзавца.