Ричард Длинные Руки – ярл
Шрифт:
— Думаю, обороноспособность тоже на нуле?
Он поморщился.
— Вообще-то камни бросать со стен народ может. Даже необученный. И несколько лучников я успел обучить…
— А прежние?
Он взглянул на меня исподлобья.
— Сэр Готфрид взял с собой всех.
— Гм, — проговорил я, — лучников он, видимо, растерял по дороге. Извини, Мартин, но ты, по-моему, зря гоняешь во дворе парней с алебардами. Я бы в первую очередь начал готовить лучников.
Он возразил:
— Но если явятся штурмовать благородные рыцари?
— Тех, кто к нам с мечом пришел, — объяснил я, — проще застрелить
Он смотрел серьезно, кивнул.
— Это если луки как луки. А стрелы наших умельцев отскакивают от панцирей, как вот дождь от каменных стен!
— Переходите на арбалеты.
Он вздохнул.
— Да, но каждый арбалет стоит, как полные доспехи на рыцаря и его коня. Плюс сам конь. Дорогое это удовольствие. У нас их делать не умеют, а из других стран не везут. Есть у меня скверная мысль, что по дороге перехватывают.
— Но что-то делать надо, — сказал я. — Хоть дело не мое, я поеду дальше, как только дождь закончится, вот почему-то не люблю под дождем. Сам не понимаю почему, а вот не люблю… Как думаешь, что со мной не так? Еще я знаю, что с победителем рыцарского турнира легко поспорит победитель турнира по стрельбе из лука. Все лучники на воротах должны уметь делать предупредительный выстрел в голову за полсотни шагов. Не откладывай, Мартин! Цыплят по осени стреляют, у тебя еще есть время подготовить хорошую оборону и дать сдачи заранее.
Глава 14
До обеда еще далековато, выглянул в окно, что творится за окном, ужас. Здесь хоть хлещет по камню, а что за воротами, где коню придется скакать по мелководью? Правда, Зайчику все равно, где скакать, он и в аду может по раскаленным углям, а вот меня забросает грязью до ушей. Да и бедная моя собачка, если вздумает близ меня отряхнуться…
В длинном коридоре, между западной и северной башнями, таком пустом в хорошую погоду, снуют слуги, даже оружейник перетащил станочек по вытяжке стальной проволоки, двое подручных с усилием поворачивают ворот, один отрубает одинаковой длины заготовки, похожие на короткие толстые гвоздики. Сам мастер умело сворачивает в полукольца, соединяет с другими и склепывает, на глазах совершая чудо создания стальной кольчуги, способной выдержать удар меча и не пропустить стрелу.
Я подтащил кресло к краю парапета, чтобы посматривать во двор и не выставляться под ледяные струи. За спиной пару раз прошелестели чьи-то шаги, явно слуги, скоро весь замок будет знать, что я сижу и наблюдаю за всеми сверху бдительным глазом сынка герцога Готфрида, чтобы бегали шибче.
Через полчаса такого тупого ожидания послышались шаги. Джулиан Дэйз, кастелян подошел строгий и державный, отвесил короткий поклон и, испросив разрешения присоединиться, тоже взял кресло и сел в двух шагах. Некоторое время мы молчали, кастелян выжидает, он ведь забросил крючок со сладким червячком, я должен клюнуть, так что самое время взять инициативу в свои руки и заговорить о другом.
— Сегодня три раза подумал… — пожаловался я кастеляну. — Очень устал… Я что-то не разберусь в государственном устройстве этого герцогства. Герцог Валленштейн — верховный сюзерен? Или не совсем?
Кастелян слегка поклонился, но не как наследнику этого состояния, а как рядовому собеседнику. Может быть, даже более низкого ранга.
— Как вам сказать…
— Так и говорите, — разрешил я. — Человеку надо верить, даже если он говорит правду.
Он позволил себе слегка улыбнуться.
— Вам правду сказать? Или как все на самом деле?
— Правда всегда остается правдой, — сказал я твердо, — а ложь становится историей.
Он вздохнул.
— Правда от истины отличается тем, что истину не знает никто, а правду знает каждый, и у каждого она своя. К тому же правда — величайшая драгоценность. Нужно ее экономить. Иногда так хочется сказать правду хотя бы самому себе, но… сдерживаешься. Я не простолюдин, это у них сердце на рукаве, а для нас даже неумение врать еще не повод, чтобы говорить правду… Словом, сэр Ричард, вы уже видите по моему ерзанью вокруг да около, что мне очень не хочется говорить на эту тему.
— Но кто-то должен меня просветить? — заметил я. — Разве будет лучше, если это сделают слуги?
Он вздохнул еще горше.
— Понимаю. Но и вы знаете, что для того, чтобы прослыть свиньей, чаще всего достаточно сказать правду. А она в том, что герцог давно утерял власть над герцогством. Дело в неудачном расположении крепости…
Я покрутил головой в великом изумлении.
— Неудачном? Да стены замка запирают вход в долину намертво!
— Вот-вот, — сказал он с новым вздохом. — Но в то время, как герцогу приходилось время от времени отражать набеги степных племен, лорды в других замках спокойно богатели, расширялись…
Он умолк, повернулся, заслышав шаги, помахал рукой. Пробегавший мимо слуга приблизился, отвесил робкий поклон.
— Да, ваша милость.
— Жак, — сказал кастелян, — принеси столик. Да вина не забудь, понял, дурак?
За спиной затопало, зашуршало. Я не стал удивляться, что и этого зовут Жаком, заокеанцы весь обслуживающий персонал называют боями, ничего нового, я из школы помню что-то про Жакерию, когда восстали именно эти Жаки и смели по всей Франции массу баронств и крепостей, как муравьиные кучи. Впрочем, я слыхал про народ, который называют иванами, а эти Иваны их в ответ всех зовут фрицами и очень редко — гансами.
Когда появился стол, двое слуг торопливо расставили вино и серебряные кубки, на середину стола водрузили большой, отливающий серебром кувшин.
Кастелян указал на него взглядом.
— Наливайте, сэр Ричард. Повторюсь, я буду говорить неприятные вещи, но, боюсь, никто их вам не расскажет так точно, как я. У всех своя точка зрения, и, как вы догадываетесь, бравый Мартин расскажет иначе, чем леди Изабелла, а вон тот слуга — не так, как та баба с ведрами…
Я расположился поудобнее, вокруг нас образовалось пустое пространство, и даже если кому-то надо было пройти мимо, подозреваю, несчастные слуги предпочитали пуститься в другую сторону и обойти по кругу, чем вызвать неудовольствие кастеляна, появившись без острой необходимости близко.