Ричард Львиное Сердце. Король-рыцарь

Флори Жан

В то время когда больной Генрих прятался в городе Шиноне, Филипп и Ричард разграбили Турень. Филипп, который знал расположение бродов, указал своей армии переход через Луару возле Тура. Ригор подчеркивает, что этот шаг был невиданным в истории, и приписывает ему небесный знак библейского вдохновения: он считает, что король Франции вошел в реку, измерил глубину своим копьем, наметил основные направления брода и переправил армию. Произошло чудо: уровень воды понизился при переходе французов. Жители Тура были очень напуганы. Объединенные войска Филиппа и Ричарда после яростной победной атаки взяли Тур^{60 [213]} . Поражение Генриха было неизбежно, старого короля бросили почти все его сторонники, за исключением Гийома Маршала. Его сын Жан тоже предал его, перейдя на сторону противника^{61 [214]} .

213

60 Rigord. Gesta Philippi regis, § 66. P. 95-96.

214

61 Guillaume de Newburgh. Historia regum Anglicarum, 277.

Побежденный

Генрих вынужден был подчиниться. Обессиленный, он с трудом отправился в Баллон, чтобы встретить там своих победителей, которые продиктовали ему свои условия. Генриху пришлось принять этот «позорный мир», после которого он уже не оправился.

Можно подвести итог этому соглашению: в территориальном плане все вернулось к старому статус-кво. Все, что было захвачено у короля Англии, должно принадлежать короне, включая Шатору и регион Бурж, но за королем Франции признавалось спокойное владение всем, что принадлежало его предкам в Оверни. Бертран де Борн был возмущен подобным соглашением и обвинил Филиппа в мягкотелости: он сочинил песню, в которой хвалил храбрость Ричарда, сравнивая его со львом, и клеймил трусость Филиппа: «Мотылек, поторопись, передай от меня Ричарду, что он лев. А король Филипп, который так легко расстается со своими богатствами, кажется мне ягненком»^{62 [215]} . Некоторые хронисты видят в этом пункте, касающемся Оверни, воплощение пророчества Мерлина, описанного писателем Гальфридом Монмутским^{63 [216]} . Король Франции получил, кроме того, двадцать тысяч марок возмещения за расходы, связанные с осадой Шатору и его помощью Ричарду. Генрих II должен был лично принести оммаж Филиппу, что он отказывался делать до этого. Ричарду должны были принести оммаж все сеньоры континентальных земель его отца. Наконец, Аэлис, сестра короля Франции, должна быть передана под присмотр Ричарду и стать его женой по его возвращении из Святой земли.

215

62 Bertran de Born, ed. G. Gouiran, № 30. P. 615.

216

63 Raoul de Diceto. Opera historica, II, 63-64; Mattheu Paris, II. 342-343;

Думал ли старый побежденный и униженный король об отмщении? Геральд Камбрийский, один, правда, может заставить поверить в это; по этому поводу он приводит одну забавную историю:

«В соглашении говорилось, что король Генрих должен был послать своему сыну, графу Пуату, поцелуй мира и изгнать из сердца всю злобу и негодование. Но как только это было сделано (лучше сказать, притворились, чем сделали), и поцелуй был послан, граф, уходя, услышал, как отец сказал шепотом: «Боже, дай мне силы не умереть, пока я не отомщу за себя как следует»^{64 [217]} .

217

64 Giraud le Cambrien. De principis Instructione, 296.

Ричард, добавляет хронист, сразу же рассказал это королю Франции и его двору, что рассмешило всех, настолько надежды старика казались тщетными.

Так оно и было: Генрих, перевезенный в Шинон, умер через несколько часов, побежденный болезнью и усталостью, а может, еще больше отчаянием. Ему было всего лишь пятьдесят шесть лет, но он умер, узнав, что во главе списка предателей стоял Жан, ради которого он предпринял свою последнюю битву. Угнетенный, распростертый на своем ложе, он отвернулся к стене и пролежал так много часов. Он умер 6 июля после тридцати четырех лет и семи месяцев правления. Алчные придворные ждали недолго: они разворовали его имущество, сняли даже с него богатую мантию, оставив почти голым лежать на земле^{65 [218]} . Многие хронисты приписывают восстание сыновей и его смерть божьему наказанию^{66 [219]} .

218

65 Roger de Hoveden. Chronica, II, 366, Histoire de Guillaume de Marechal, v. 9079; Giraud le Cambrien. De principis Instructione, 305.

219

66 Giraud le Cambrien. De principis Instructione, 302; Guillaume de Newburgh. Historia regum Anglicarum, 278; Рауль де Коггесхолл более расположен по отношению к Генриху II, которого считает лучшим государем, нежели Ричард (Raoul de Coggeshall. Chronicon anglicanum, 25).

Генрих II неоднократно выражал желание быть похороненным в Гранмоне и отдал некоторые распоряжения на этот счет. Но был разгар лета, стояла жара, и перевозка его тела создавала много проблем. Гийом Маршал выбрал для него Фонтевро, большое аббатство поблизости, которым Генрих интересовался еще до Алиеноры^{67 [220]} . Его тело перевезли из Шинона в Фонтевро, в церковь аббатства, где до сих пор сохранилось его красивое надгробие. Ричард очень недолго пробыл вечером у тела, не выказывая никаких эмоций. Если верить хронистам, то его отец даже после смерти выражал свое отношение к нему: по прибытии Ричарда из ноздрей покойного стала течь кровь, и это продолжалось до тех пор, пока тот не уехал^{68 [221]} . Лишь один автор, более поздний и более примирительный, воодушевленный, возможно, сценой покаяния Петра после отречения от Христа, продолжит эпизод:

220

67 См. Bienvenu J.-M. Henri II Plantegenet et Fontevraud // Henri II Plantegenet et son temps. P. 25-32.

221

68 Giraud le Cambrien. De principis Instructione, 305; Gesta Henrici, II, 71; Roger de Hoveden. Chronica, II, 366-67;

Гийом де Нефбург не сообщает эпизода о крови, хлынувшей из носа умершего Генриха (Guillaume de Newburgh. Historia regum Anglicarum, 278).

«Его сын Ричард, узнав о смерти отца, примчался во весь опор, терзаемый угрызениями совести. Как только он прибыл, кровь начала течь из ноздрей покойника, как будто душа умершего была возмущена приходом того, кто стал причиной смерти, как будто эта кровь взывала к Богу. При виде всего этого граф испытал ужас от самого себя и начал плакать горькими слезами»^{69 [222]} .

Отныне Ричард становился полноправным королем Англии^{70 [223]} .

222

69 Mattheu Paris, II, 344.

223

70 4. Вуд (Wood Ch. T. La mort et les funerailles d'Henri Il // CCM, 28, 1994. P. 119-123) доказал, что намерение Генриха было быть захороненным в Гранмоне и выбор Фонтевро был случайным. Напротив, я не согласен с его интерпретацией сведений «Деяний Генриха» (Gesta Henrici, II, 71-79) и «Истории Гийома Маршала» (Histoire de Guillaume le Marechal. P. 335), которые, по его мнению, «упорно называют Ричарда “графом Пуатье”, а не “королем Англии"», показывая, что с точки зрения их авторов Генрих фактически остался без наследника (Р. 123). На самом деле это титулование, объясняется просто: до коронации Ричард был графом Пуатье; затем он стал герцогом Нормандии, а потом и королем Англии.

КОРОЛЬ РИЧАРД

Первым политическим жестом Ричарда было освобождение его матери^{1 [224]} . Хронист Матвей Парижский снова видит в этом освобождении королевы осуществление предсказания Мерлина^{2 [225]} . Ричард поручил реализацию задуманного Гийому Маршалу, который поспешил в Англию, чтобы все исполнить; его опередили, и Алиенора уже была на свободе. Как только она освободилась, она приказала выпустить заключенных, бывших противников ее мужа, заключенных по тем же причинам, что и она^{3 [226]} . Другой английский хронист также описывает новые планы Ричарда относительно матери, которая получила разрешение действовать по своему усмотрению. Он добавляет:

224

1 О событиях, описанных в этой главе см. Kessler U. Richard I Lowenherz. S. 76; Gillingham J. Richard Coeur de Lion. P. 175; Pernoud R. Richard Coeur de Lion. P. 75; Norgate K. Richard the Lion Heart. London, 1924. P. 321; Brundage J. A. Richard Lion Heart. New York, 1974. P. 250.

225

2 Mattheu Paris, II, 346

226

3 Gesta Henrici, II, 74; Roger de Hoveden. Chronica, III, 4;

«Был дан приказ великим королевства в равной степени подчиняться любому волеизъявлению королевы. Как только она получила такую власть, она сразу же выпустила из тюрьмы всех заключенных Англии: она на собственном опыте убедилась, как это унизительно для человека переносить муки заключения»^{4 [227]} .

Алиеноре были возвращены ее владения, увеличенные Ричардом. Очень быстро, несмотря на свой возраст (ей было шестьдесят семь лет), она вернулась к активной деятельности и повела себя как настоящая королева Англии, или, по меньшей мере, как регентша королевства с единодушного согласия баронов^{5 [228]} . Тех, кто остался ей верен. А что же с другими?

227

4 Mattheu Paris, II, 346

228

5 Raoul de Diceto. Opera historica, II, 67-68; Richard de Devizes, 14.

А здесь существовала проблема, которую надо было решить: как вести себя с баронами, оставшимися верными старому королю, а следовательно, являвшимися врагами ее и ее сына? Они все боялись гнева Ричарда. Первый, кто испытал его действие на себе, был сенешаль Анжу Этьен де Марсе, которого называли «диким и повелевающим»: от него Ричард безотлагательно потребовал сокровищ отца. Заключенный, доставленный в Винчестер в кандалах, Этьен вынужден был отдать Ричарду тридцать тысяч анжуйских ливров, и пообещал еще пятнадцать лишь бы снискать благосклонность^{6 [229]} . Однако Ричард, кажется, удержался от «бесплатной» мести баронам, искренне верных Генриху II, и даже вознаградил некоторых за верность^{7 [230]} . К тому же он выразил презрение и безжалостность к тем, кто предал старого короля и перешел на его сторону, потому что так было выгоднее.

229

6 Richard de Devizes, 4.

230

7 Roger de Hoveden. Chronica, III, 5.

Доброжелательная манера, в которой он проявил себя по отношению к нескольким наиболее преданным людям старого короля, к Морису де Краону, Будену де Бетюну, Гийому Маршалу, может быть рассмотрена как показательная черта его характера и его отношения, продиктованная мотивами одновременно рыцарскими и политическими: он не хотел отбить охоту к верности монарху, бывшему или... настоящему, а наоборот, хотел показать, что верная служба хорошо вознаграждается. Гийом Маршал называл чудом такое отношение Ричарда.