Ричард Львиное Сердце. Король-рыцарь

Флори Жан

Эти владения имели огромную важность: вся Нормандия к западу от Сены (за исключением Руана и его территорий), а также несколько городов на левом берегу реки, в особенности Бодрей, были возможной базой для наступления на Руан. В своем безумном поиске союзников и поддержки Иоанн также передал Бонмулен графу Пертскому, Вандом — графу Блуаскому, раздал он и многочисленные крепости, в особенности те, которые обеспечивали доступ к Турени: Тур, Амбуаз, Монбазон, Монришар, Лош и несколько других менее важных замков. В Аквитании он уступил требованиям об автономии Адемара Ангулемского, вечного бунтовщика. Ободренный своим успехом, Филипп Август пожелал как можно скорее воспользоваться этой удачей; захватив однажды, впервые за всю историю монархического правления Капетингов, важные порты на Ла-Манше (Виссан, Сен-Валери, Ле Трепор, Дьепп), он торопился завладеть другими крепостями Нормандии, обещанными Жаном до того, пока Ричард не возьмет бразды правления. В апреле 1193 года он уже овладел Жизором и нормандским Вексеном. В феврале 1194 года он стал владельцем Эврё, Водрея и Нёбурга, откуда совершил попытку овладеть Руаном, безуспешную, так как город надежно охранялся Робертом де Лестером. Потом в Сансе он принял присягу от Жоффруа де Ранкона и Бернара де Бросса, двух аквитанских вассалов Ричарда, которые перешли на сторону короля Франции. Впрочем, Филипп не строил никаких иллюзий —

ему предстояло бороться с Ричардом, ставшим еще более неумолимым противником, ведь Жан не смог бы долго сопротивляться. 10 февраля он, впрочем, был лишен своих земель и отлучен от церкви, достаточно поздно^{1 [484]} . Ветер изменил свое направление.

484

1 Roger de Hoveden. Chronica, III, 235-237.

Покидая Майнц и направляясь в Антверпен, Ричард предпочел не сильно удаляться от мест своего заключения. Как только он почувствовал себя вне опасности, он поспешил помириться с князьями и прелатами Рейнланда, по крайней мере, с теми, кто выступил за него^{2 [485]} . Открывая еще раз свою довольно опустевшую сокровищницу, он воздал щедростью за их отношение в прошлом и составил новые соглашения, которые пригодятся во время императорских выборов после смерти Генриха VI. Одновременно он создал сеть союзов для своей будущей борьбы со своим врагом, Филиппом Августом, которому он решил отомстить. Ричард также принял присягу архиепископов Майнца и Кельна, епископа Льежа, графа голландского, герцога Брабанта и некоторых других сеньоров Рейнланда^{3 [486]} . Как с одной стороны, так и с другой шла подготовка к неизбежному противостоянию интересов и политическому соперничеству с ожесточенностью, усугубленной значительным грузом личных обид и неприязни.

485

2 Об этом аспекте см. Poole A. L Richard the First’s alliances with the german princes in 1194 // Studies in medieval history presented to F. M. Powicke. Oxford, 1948. P. 90.

486

3 Gillingham J. Richard Coeur de Lion. P. 316-317; Kessler U. Richard I Lowenherz... S. 307.

Возвращение короля

На данный момент Ричард должен был вернуть себе управление королевством и восстановить в нем порядок. Он посвятил себя этому с момента высадки в Сандвиче, в воскресенье 13 марта, в семь часов утра. Там его радостно встречала достаточно немногочисленная толпа. Мотивы этого скромного приема разнообразны: многие жители королевства потеряли надежду увидеть его снова живым и в результате поверили распространяемым людьми Жана слухам, что Ричард мертв или навсегда останется пленником. Романисты воодушевились этой популярной темой исчезновения доброго короля. С XIV века героем романов и баллад будет Робин Гуд, а позже, в XIX веке, Вальтер Скотт создаст образ Айвенго. Другая причина этой полуподпольности — из-за опасения французской флотилии и английских и фламандских врагов Ричарда нужно было сохранить в тайне место и время его прибытия, которое состоялось в довольно неожиданном месте. Однако, согласно некоторым хронистам, небесные знаки сопровождали его возвращение домой. Не все они были благоприятные; некоторые предрекают голод и катастрофы из-за ненастий^{4 [487]} .

487

4 Raoul de Coggeshall. Chronicon anglicanum, 62-65.

Ричард сразу же отправляется на могилу Томаса Бекета в Кентербери и в монастырь Св. Эдмунда, чтобы поклониться святому королю-воину, мученику язычников. В Лондоне на этот раз он был принят с радостью духовенством и народом и был триумфально встречен в кафедральном соборе Св. Павла^{5 [488]} .

Хронисты ничего не говорят о баронах. Некоторые, как мы видели, перешли на сторону Жана. Как только объявили об освобождении Ричарда, большинство из них подчинились, но еще оставались непокорные. В числе их, например, были владельцы замков Тикхилла и Ноттингема, осажденных верным Губертом Вальтером, недавно назначенным архиепископом Кентерберийским и великим поборником справедливости, соратником Ричарда на Святой земле, которому король полностью доверял. Отныне он стал правой рукой, человеком короля. Это прямое и полное введение человека церкви в дела мирские, светские и даже военные не преминуло вызвать среди части священнослужителей критику и осуждение. Однако оно не было ново, и Томас Бекет, чей драматический конец нам хорошо известен, уже послужил примером этого при Генрихе II. Другим, более близким примером во время отсутствия Ричарда был Гийом Лоншап. Однако еще никогда введение человека церкви в управление государством не было таким полным и особенно таким плодотворным. Согласно английскому историку Дж. Джилингему, Губерт Вальтер был не только самым верным слугой Ричарда, но и самым выдающимся министром в истории Англии^{6 [489]} .

488

5 Raoul de Diceto. Opera historica, 114.

489

6 Gillingham J. Richard Coeur de Lion. P. 324-326.

Губерт Вальтер доказал свою верность королю, осаждая замки сторонников его восставшего брата. Гарнизон Тикхила сдался без боя, получив уверенность в том, что Ричард вернулся в Англию живой и невредимый. Однако гарнизон Ноттингема, уверенный в мощи крепостных стен, продолжал сопротивляться. Ричард неожиданно отправился туда 25 марта с войском, которое создавало много шума с помощью рожков и труб, но не особенно пугало при этом гарнизон, пускавший со стен убийственные стрелы. Раздраженный Ричард отдал приказ захватить крепость и сам принял участие в этой атаке, по привычке, которая впоследствии станет для него фатальной, защищенный лишь легкими доспехами и большим щитом, который нес , впереди него сержант. Атака, прерванная наступлением ночи, потерпела неудачу.

На следующий день Ричард предпринял попытку обескуражить гарнизон, приказав повесить под стенами некоторых взятых

в плен сержантов^{7 [490]} . Осажденные очень хорошо понимали, что это означало. Это означало, что с гарнизоном, Согласно принятой традиции, произойдет то же самое, если осажденная крепость будет захвачена^{8 [491]} . На следующий день после этого, 27 марта, два рыцаря с гарнизона получили разрешение подтвердить в осажденном лагере тот факт, что король Англии действительно вернулся. С этого момента всякое сопротивление напрасно, и гарнизон сдался 28 марта после трехдневной осады. Ричард вел себя относительно великодушно, он заключил в тюрьму предводителя Роберта Бретонца (который будет позже приговорен к смерти в тюрьме по приказу Ричарда^{9 [492]} ), но согласился освободить при уплате большого выкупа большинство пленников^{10 [493]} . Это решение продиктовано острой необходимостью в деньгах, эффект от которых мы увидим позже. Затем в завоеванном Ноттингеме он сделал все необходимое для организации повторной коронации, имеющей целью торжественно и с силой подтвердить конец перерыва и наступление нового правления.

490

7 Roger de Hoveden. Chronica, III, 239-240; Raoul de Coggeshall. Chronicon anglicanum, 63.

491

8 О смысле этих наказаний и о судьбе восставших см. Strickland М. War and chivalry. Р. 204, 231.

492

9 Roger de Hoveden. Chronica, III, 240; Raoul de Coggeshall. Chronicon anglicanum, 63.

493

10 Roger de Hoveden. Chronica, III, 249.

10 апреля Ричард впервые собрал свой двор в Нортхемптоне. На следующий день он принял присягу короля Шотландии. 15 апреля он был уже в Винчестере и принял в свои владения замок. Там он объявил дату своей новой коронации. Она состоялась в Винчестере 17 апреля в присутствии Вильгельма Шотландского и Алиеноры Аквитанской, королевы-матери, или скорее, настоящей королевы, так как Ричарда, кажется, уже мало беспокоила Беренгария, так и не коронованная в Англии. Где же она находилась в это время? Достигнув Рима по возвращении со Святой земли, она осталась там, по утверждению Рожера де Ховдена, приблизительно на шесть месяцев в компании Жанны и дочери Исаака Комнина, а затем отправилась в Пизу, Геную и Марсель, где король Арагона встретил ее с великими почестями, проводив ее до границ своего королевства. Там граф Раймунд V взял на себя ответственность за эту группку (позже его сын, Раймунд VI женится на Жанне, которую он встретит к этому моменту). Граф Тулузы сопровождал потом своих гостей по своей земле до границ Аквитании, откуда Беренгария, наконец, достигла Пуатье, столицы своего мужа, которого она там встретила^{11 [494]} . Королева должна была находиться еще там в момент второй коронации. Во время этой торжественной церемонии, как во время настоящей коронации в 1189 году, Ричард появился один, без королевы рядом.

494

11 Roger de Hoveden. Chronica, III, 228.

После этого символического обряда король Англии не долго оставался в своем королевстве, быстро перешедшего на его сторону. Он себя чувствовал, прежде всего, анжуйцем и хотел как можно быстрее подтвердить свою власть над континентальной империей, где его враги причинили ему боль. И отомстить.

Первые конфликты и победа при Фретевале

Для этой цели Ричарду предстояло собрать армию, а это стоило дорого. Поскольку сокровищница оказалась пуста, будучи истощенной выплатой выкупа, дипломатическими щедротами, растратами и междоусобными войнами, он должен был как можно скорее пополнить ее. Ему частично это удалось, воспользовавшись уже знакомыми ему со времен пребывания у власти способами.'Король установил новый поземельный налог, предоставил за плату некоторые привилегии еврейским и городским общинам и вновь потребовал платы от занимающих государственные должности с 1189 года. Так как они считали. что стали пожизненными владельцами своих должностей, они с большим неудовольствием восприняли известие, что речь шла всего лишь об аренде. Однако в большинстве случаев должности позволяли им обогатиться, и потому они снова заплатили, не испытывая при этом особого стеснения в средствах. Таким образом, публично и официально они провозгласили «радость» от возвращения короля.

Ричард сразу завербовал армию, состоящую в основном из наемников, валлийских лучников и брабантских копейщиков. Всех их он собрал в Портмуте, откуда намеревался отплыть во Францию в первые дни мая. Буря вынудила его вернуться назад и перенести это мероприятие на 12 мая. Он больше никогда не увидел Англию.

Сойдя на берег в Барфлёре, он был принят там с триумфом как спаситель. Гийом Маршал, который был на его стороне, сохранил воспоминания об этом: толпа торопится, чтобы увидеть его, и она такая плотная, что подкинутое в воздух яблоко не достигло бы земли. Ему дарят подарки, все поют и танцуют, охваченные всеобщей радостью. Все повторяют этот припев: «Пришел могущественный король, а значит, пора уходить королю Франции»^{12 [495]} . С этого момента нормандцы начали опасаться военных действий Филиппа Августа. В тот же день французский король взял в осаду замок Вернёй, где он увяз за год до этого. Гарнизон храбро сопротивлялся и позволял себе презрение по отношению к королю Франции, считая, что Ричард очень скоро спасет их.

495

12 «Пришел Господь всемогущий, пусть король Франции убирается!», Histoire de Guillaume de Marechal, v. 1042910452.

Однако Ричард пока еще не был в состоянии это сделать. Задержанный бурей, он прибыл в Вернёй лишь через несколько дней. Из Барфлёра он сначала отправился в Лизье, где он остановился на ночь у одного из своих верных приверженцев, архидьякона Жана д’Алансона.

Здесь произошел удивительный эпизод, описанный в ярких красках Гийомом Маршалом. В то время пока Ричард отдыхал после трапезы (спать он не мог — настолько был обеспокоен состоянием осажденного Вернёя), Жан д'Алансон пришел к нему с расстроенным выражением лица, чуть не плача. Ричард сразу же узнал причину и сказал ему: