Риф Скорпион (cборник)
Шрифт:
Как ни странно, хозяйка отперла дверь. Я вошел в комнату площадью три на четыре метра. Женщина осталась стоять на пороге. Пахло хозяйственным мылом. На зеленом газоне за окном котенок гонялся за бабочкой-капустницей. Шторы были сняты. У окна стоял простой обеденный стол и стул на трубчатом каркасе. У левой стены — деревянная кровать, крытая коричневым лаком; матрас убран. У правой стены стоял пустой гардероб. Остальную площадь занимали пустые книжные полки. Рядом с дверью висело зеркало. Посреди комнаты не полу громоздились большие картонные коробки. Все, что могло бы поведать о недавно
Я открыл наудачу одну коробку. Она была набита одеждой. Сверху лежала белая блузка. Я не видел Бенте в белой блузке. Что было на ней, когда я видел ее последний раз? Серый свитер? Нет. Что-то синее. Или коричневое. Я попытался представить себе ее в белой блузке, но увидел только два печальных серых глаза. В том, как она смотрела на меня, было что-то необычное. Как будто Бенте раз и навсегда преодолела былую боязнь смотреть людям в глаза. Ее глаза словно впивались в меня, не желая отпускать, силясь проникнуть в самую глубь моей ожесточившейся души. И в то же время говорили: добро пожаловать, перед тобой открытая дверь в тайники за скрытным обличьем, угадай только верный пароль.
И я понял, что мне ее недостает.
Женщина за моей спиной прокашлялась.
Я все так же стоял над открытой коробкой. Глядя на белую блузку. И не зная, что я ищу.
В третьей коробке лежали книги. В основном художественная литература. Тут Бенте явно была всеядна. От Юна Мишлета до Жана-Поля Сартра. Все книги, которые я открывал наудачу, были ею подписаны. В самом низу лежал Энциклопедический словарь. С закладкой в виде листка из настольного календаря. На листке дата — второе марта. И никаких пометок. Какая статья ее интересовала? «Канада»? Или та, что внизу страницы: «Каналетто, прозвище двух итал. художников — Антонио Каналя (1697–1768) и его племянника Бернардо Беллотто (1720–1780)»?
Ну конечно. Бывший наш постоялец. Карло Бернардо Каналетто Виванте. Торговец контрабандным оружием, переселившийся из гостиницы «Турденшолд» в шведскую тюрьму. Я успел забыть про него.
Других закладок в этом томе не было. В остальных книгах тоже ничего такого, что вызвало бы какие-то ассоциации с насильственной смертью владелицы, если не считать изрядного числа детективных романов. Я открыл еще одну коробку. Снова книги. Художественная литература и учебники. В следующей коробке оказалось более разнообразное содержимое. Главное место занимали три зеленых пластиковых футляра и толстая пачка различных журналов. Название верхнего — «Латинская Америка сегодня».
Я оглянулся на дверь. Никого. Хозяйка ушла.
Я быстро извлек из коробки зеленые футляры. Ярлык на первом гласил «Эмнести», на двух других — «Африка». Я просмотрел содержимое всех трех. В одном обнаружил папку с газетными вырезками о норвежских контактах с режимом апартеида в Южной Африке. Вырезки были разложены по темам, на самой толстой пачке надпись: «Торговля». Здесь на одной из наиболее давних вырезок я увидел портрет улыбающегося директора Магне Муэна, лет на пятнадцать моложе, чем когда я видел
Остальной материал в этой коробке свидетельствовал, что владелец его интересовался также политикой, в основном борьбой за права человека в разных частях света.
В следующем картонном ящике лежали под одеждой две коробки из-под обуви. Одна была заполнена предметами, какие обычно валяются на письменных столах: карандаши, ручки, ластики, ножницы, бумага, настольный календарь, машинка для сшивания бумаг, арифмометр, скрепки. Во второй я увидел пять пачек писем и открыток, скрепленных круглыми резинками.
Не в моих правилах читать чужие письма. Все же на сей раз я сделал бы это, если б успел. Может быть, уважение к честной жизни покойницы заставило меня все же начать с настольного календаря. Сразу бросилась в глаза запись на листке за 10 мая. Номер телефона. 93 65 00/299. Записан в последний день жизни Бенте. Этот номер был мне знаком.
Кто-то хлопнул наружной дверью.
Шаги по меньшей мере двух человек направлялись к комнате бывшей квартирантки.
При всем желании я не успел бы навести порядок, чтобы комната выглядела, как до моего прихода. Но я попытался. Неудивительно, что старший инспектор Морюд застал Антонио Стена в несколько взбудораженном состоянии.
Будь окно открыто, я выпрыгнул бы на газон к резвящемуся котенку. Теперь же я был, словно бабочка, прижат к стеклянной стене, которую не видел, но очень далее осязал.
Морюд посмотрел на меня, точно я был собачьим калом на цветочной клумбе. Я проштрафился, что не помешало ему веселиться.
— И что же господин Стен изволит здесь искать? — спросил он.
— Она одолжила у меня две книги, ответил я. — Незадолго до смерти.
— Какие именно?
— Андре Бринка. На английском языке.
— Найдите.
Он указал рукой на гору картонных коробок. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы достать книги, которые я успел приметить раньше. Слишком мало времени, чтобы это выглядело правдоподобно, да я все равно понимал, что бой проигран. Морюд взял из моих рук добычу и посмотрел на титульные листы. Показал мне надписи: фамилия Бенте и число, когда книги были куплены.
— Что ты искал на самом деле? — спросил Морюд.
— Не знаю, — ответил я.
— Нашел?
— Нет.
Сидя на заднем сиденье полицейской машины, едущей в центр, я думал о номере телефона. Коммутатор Студенческого городка. Добавочный — Турвалда Брюна.
— Дурак ты, Антонио Стен, — сказал Морюд. — Либо ты сам убийца, хотя лишь последний идиот сунется туда, где совершено преступление, зная, что все соседи слышали про таинственного черномазого, которого задержали вскоре после того, как был найден труп. Либо недоумок, воображающий, что какой-то узколобый любитель способен вести расследование эффективнее, чем сотня сотрудников уголовного розыска. Прямо не знаю, что о тебе думать. И в каком из этих двух качеств ты лучше выглядишь. Одно несомненно: ты глуп как пробка.