«Рим, или Второе сотворение мира» и другие пьесы

Хаммель Клаус

Новая притча о янки не являлась сценической обработкой одноименного романа Марка Твена; автор позаимствовал у своего знаменитого собрата только идею и внешнюю канву, а в остальном написал самостоятельное произведение. У Клауса Хаммеля янки пал в 1965 году на поле боя во Вьетнаме и чудодейственным образом воскрес в царстве древних кельтов при дворе легендарного короля Артура. Теперь он убежденный пацифист и полон любви к человечеству. Начинается сказочный эксперимент, в ходе которого янки пытается с помощью ускоренного технического прогресса создать гармоничное бесклассовое общество. Однако он недооценивает сопротивление со стороны двора и духовенства, не стремится связать научно-технические проблемы с проблемами социальными, не может решительно опереться на простой народ и тем самым заведомо обрекает себя на неудачу в

поединке с реакцией. Драматург проявил много выдумки и изобретательности, рисуя поистине фантасмагорическую ситуацию. Вновь используя излюбленный прием — «что было бы, если бы…», — он тонко и остроумно раскрывает полную несостоятельность героя пьесы: новоявленный миротворец, грезивший о единстве богатых и бедных, власть имущих и рабов, терпит крах и умирает вторично. От нею отшатнулись даже друзья; во главе с его любимым учеником Кларенсом они уходят искать более верный путь к прогрессу и социальной справедливости. В классовом обществе в борьбе за мир и свободу третьего пути не дано — вот в чем пафос притчи Клауса Хаммеля, именно поэтому он дал ей подзаголовок «Реквием третьему пути».

От легендарного короля Артура драматург вновь вернулся к современной сказке, работу над которой он отложил в 1964 году ради рассказа о злоключениях янки. Однако прежние замыслы и заготовки уже не удовлетворяли его прежде всего потому, что, изображая современные ему будни, он не хотел прибегать к иносказаниям, к сказочной условности и фантастике. Писателю важно было четко и ответственно выразить заботы своего времени. Рост благосостояния в результате успехов социалистического строительства в ГДР порождал у некоторых ее граждан мещанские взгляды, потребительское отношение, попытку истолковать социализм лишь как «общество материального процветания». Новой пьесой «Завтра придет трубочист» Хаммель стремился прежде всего призвать сограждан к бдительности, понимая это слово в духе замечательного призыва Юлиуса Фучика. В одном интервью в 1969 году он так развил свою мысль:

«К бдительности против самоуспокоенности, что теперь-де врагов вокруг нас и в нас самих больше нет… Эти враги — спокойно можем назвать их так — не дремлют. Их имена: нетребовательность, бездеятельность, высокомерие, застой в духовном развитии, примиренчество, скудость самокритики, недисциплинированность и так далее. И особенно опасна «деидеологизация». Некрасивое имя, но ведь и выражает оно явление отвратительное».

Прямое обращение драматурга к актуальным идеологическим вопросам составляло большое достоинство новой пьесы; на сцене непрерывно возникали острые дискуссии, ставились значительные социальные проблемы. Отсутствие фабулы в общепринятом смысле слова не отпугнуло эрфуртский театр, который вложил в постановку много труда и выпустил «Трубочиста» на сцену в ноябре 1967 года. Надо сказать, что у немцев есть примета, по которой трубочист приносит людям счастье. Но в современных домах печей нет, и, следовательно, старинная профессия отмирает. А как же простое человеческое счастье? И в чем оно? Такова другая тема, тесно связанная с социальным звучанием пьесы, ведь социализм строится для народа, для счастья всех людей и каждого в отдельности. Акцентируя этот аспект, Клаус Хаммель снабдил пьесу подзаголовком «Драматический опыт, посвященный счастью» и раскрыл его на примере типичной берлинской семьи, переехавшей из старого дома в новую комфортабельную квартиру. Для героини пьесы оказалось совсем не просто освободиться от гипноза «уютного счастливого уголка» и осознать свою личную ответственность за счастье в самом широком смысле этого слова.

Пьеса «Завтра придет трубочист» отражала новое качество отношений между людьми и указывала пути преодоления потенциальных противоречий между личностью и обществом. Пьеса акцентировала как ответственность коллектива за судьбу его отдельного члена, так и ответственность отдельной личности перед лицом своих товарищей. В 60-е годы эта тематика стала занимать важное место в литературе ГДР. В драматургии она ярче всего прозвучала в произведениях Хорста Заломона, Райнера Керндля, Хорста Кляйнайдама и некоторых других авторов.

Через три года после «Трубочиста» Клаус Хаммель предложил Немецкому театру в Берлине свою обработку пьесы Опоре Бальзака «Делец». Невольно возникает предположение, что, изображая буржуазную действительность, события прошлых лет,

драматург предпочитает опереться на опыт классиков. Возможно, однако, что тут Хаммеля подтолкнуло желание вступить в полемику с Самуэлем Беккетом, который использовал «Дельца» как основу для своей сюрреалистической трагедии «В ожидании Годо» (1952), превратив ее в мрачный апофеоз надвигающейся гибели человечества.

Клаус Хаммель заострил критическое звучание бальзаковской пьесы и создал живую, местами язвительную сатиру «Делец, или В ожидании Годо» (1970). Знакомые образы заговорили на ультрасовременном языке, а мошенничества и аферы на сцене удивительно перекликались с жульничествами послевоенных «чудотворцев». Итог же оставался неизменным: маленького человека дурачили, разоряли, а дельцы приумножали свои капиталы, приобретали титулы, посты и награды. И когда буквально под занавес герой пьесы — после всех махинаций — становится министром, это воспринимается как превосходный сатирический аккорд, достойно завершающий пьесу.

Необычное название «Рим, или Второе сотворение мира» расшифровывается просто. Клаус Хаммель родился в 1932 году в городке Пархиме (Мекленбург); неподалеку от этого северного городка находится деревня, которая действительно называется Рим. Другая часть заглавия тесно связана с темой, волнующей писателя уже долгие годы. Это сотворение нового мира и нового человека в условиях социализма, прочно утвердившегося в ГДР. Диалектика личного и общественного в будничной повседневности — краеугольный камень эстетики Клауса Хаммеля. Уже раньше, в пьесах «В девять у аттракциона «Русские горы», «Завтра придет трубочист», драматург показывает, как в конкретных явлениях жизни обретает плоть философская проблема: человек и социализм. В «Риме…» мы видим новейшую действительность, ее самые современные тенденции.

Клаус Хаммель знакомит нас с деревней, с сельскохозяйственным производственным кооперативом, которого… еще нет. Но который вполне возможен и уже мог бы быть. Автор реалистически воссоздает действительность… будущего, и в этом большая эстетическая ценность его произведения. О сложных процессах преобразований в сельском хозяйстве ГДР рассказывали многие драматурги; у истоков этой литературы мы видим пьесы «Бургомистр Анна» Фридриха Вольфа и «Кацграбен» Эрвина Штритматтера, ставшие значительным явлением в годы острой классовой борьбы в деревне. Победа над врагом и дальнейшее развитие социалистических производственных отношений в сельских местностях привели к изменению характера конфликтов, которые совсем или в значительной мере перестали быть антагонистическими.

«Рим, или Второе сотворение мира» по-партийному вскрывает иную природу конфликтов, возникающих в сегодняшней деревне. Необходимость мыслить в широких, подчас государственных масштабах конфронтирует теперь с узколобием, цепляющимся за отживший принцип «небольшое, но мое» (Динзе, Хольтфретер), с левацкими перегибами (Грэлерт), а мечта о сугубо личном счастье может властно вступить в противоречие с интересами дела (Виктория Ремер). На современном этапе развитого социализма вопросы морали, социалистической этики приобретают первостепенное значение не только в городе («Завтра придет трубочист»). Выводя на сцену безупречное коллективное хозяйство, которое вполне реально для современных условий, Клаус Хаммель художественными средствами воплощает модель безграничных возможностей, открывшихся перед деревней после перевода крестьянских хозяйств в ГДР на социалистические рельсы. Но, создавая — и всей стилистикой пьесы акцентируя — своеобразную «хвалу социализму», автор не склонен впадать в упрощение. Еще в большей мере, чем решение сложных экономических и технических задач (ликвидация различия между городом и деревней и др.), его интересуют люди, «переделывающие породивший их мир». Писателю удался ряд запоминающихся образов строителей новой жизни: Шокнехт, Пленцат, Прис, Грэлерт и др.

Великолепным творческим достижением явилась фигура Виктории Ремер, героини пьесы. Перед нами натура незаурядная, ярко выраженная индивидуальность. У Виктории Ремер много черт характера, типичных для женщины 70-х годов. Она на высоте современных социальных задач, но с такой же силой она готова отстаивать свое право на личное счастье. Ее внутренний мир раскрыт с завидным мастерством, рельефно и психологически топко. Виктория Ремер заняла достойное место в ряду лучших женских образов в немецкой социалистической литературе.