Рим, папы и призраки
Шрифт:
Впрочем, он мог и не утруждать себя. Услыхав зов Баал-Шема, все, кто мог слышать, зарыдали — от горя ли, счастья, Солово сказать не мог, — а потом начали умирать. Немногие пираты, посчитавшие воск в ушах досадной помехой, последовали их примеру.
Скоро палуба египетского корабля оказалась заваленной мертвыми и умирающими — выстроившимися в ряды, как пленные христиане-гребцы, или валившимися друг на друга, дергающимися воинами в панцирях и придворными в шелках. Солово надеялся проследить за Баал-Шемом и прочесть имена по его губам, однако все произошло слишком быстро… быть может, и к лучшему.
Выжившие
К счастью, это был всего лишь побочный эффект, и Баал-Шем отбросил облик приближающейся смерти в сочетании с чем-то еще худшим так же легко, как и принял его. Перегнувшись через борт корабля, он равнодушно глянул на трясущихся пиратов.
— Много ли они знают? — спросил он трогательным фальцетом, обращаясь прямо к Солово и рукой указывая на его экипаж.
— Лишь необходимое, и не более того.
— Тогда пусть поиграют, — ответил Баал-Шем, — пока мы поговорим.
Отступив в сторону, он склонился, приглашая гостя на борт движением гладким и плавным, вполне достойным султанского лакея. Перспектива доброго грабежа одолела страх, и, подобно мышам, крадущимся мимо внимательного кота, пираты осторожно, бочком, пробирались на корабль мертвецов, где к ним вернулись обычные инстинкты, и они с уханьем набросились на павших.
Баал-Шем тем временем неловко перебрался на галеру «Солово», с много меньшей прытью, чем принято среди пиратов. Он явно был старше, чем позволял заподозрить его внешний вид.
— В павильоне остались живые, — проговорил Баал-Шем чуть в сторону, — а с ними предмет, который будет неоценимо полезен тебе. Прикажи своим тварям уважать его пределы. Все прочее они могут забрать… даже мое верное старое опахало из перьев страуса.
Капитан Солово скомандовал боцману, тот передал приказ дальше. Их общие командные достижения были таковы, что даже в этой сумятице в повиновении можно было не сомневаться.
Баал-Шем позволил, чтобы его провели на капитанский мостик и усадили на брезентовый стул. Солово налил по кубку вина. Баал-Шем пригубил и облизнулся.
— Прекрасно! — произнес он, не скрывая удовлетворения. — Это первый глоток вина после моего поступления на службу исламу. Благодарю, капитан!
— Всякий мужчина нуждается в опьянении, — заметил Солово, — чтобы сбежать от самого себя.
Баал-Шем понимающе кивнул.
— Согласен с тобой, капитан. Однако к делу: как и почему… Я не сомневаюсь, ты хочешь это узнать?
— Если вы не против, — ответил Солово, с опаской разглядывая гостя и пытаясь скрыть невежливый поступок. — Что за магическое слово вы произнесли? Оно, безусловно, решило бой в нашу пользу.
Утерев рот широкой ладонью, Баал-Шем объяснил:
— Одно из имен Бесконечного, услышав которое смертный вянет и умирает. Все очень просто.
Солово слегка нахмурился.
— Но вы упомянули про выживших?
— Ах да. — Баал-Шем многозначительно поглядел на бутыль с вином, однако Солово не стал считаться с намеком. — Предполагалось, что кроме меня самого уцелеет хотя бы один человек Там, куда ты отправляешься, тебе потребуется принцесса. Но, к моему удивлению, выжили двое. Достаточно ли у тебя времени, чтобы выслушать объяснение?
Солово поглядел через опустевшую палубу своего корабля на дикие сцены рядом.
— Они будут вести себя как мерзко воспитанные дети, если не получат полную меру забав и добычи.
— Тебе достаточно знать, что призванием всей моей жизни вплоть до самых последних ее мгновений было овевать опахалом чело и прочие части тела принцессы Хадинэ. Всему исламскому миру известны божественная краса и идеальное совершенство ее округлого зада…
— О да, я слыхал о ней, — с готовностью отозвался Солово. — И однажды даже видел непристойный рельеф, превозносящий ее атрибуты.
— Я не удивлен, — ответил Баал-Шем, — «искрящийся самоцвет Дельты» уже сделался знаменитостью. Как бы то ни было, совершенно случайно оказалось, что халиф-султан Истанбульский Баязид знаменит своим интересом к подобным материям. Чтобы предотвратить скандальную войну между мусульманами и гибель несчетных толп, решили воспользоваться девичьим задком, а потому ее выдают за султана. И я был обязан прохлаждать принцессу во время этого почтового путешествия.
— Но я все же не понимаю, почему она жива, — заметил Солово. Безусловно, подобный вам раб-телохранитель должен был накопить достаточно обид, требующих возмещения? И потом, как сумели вы сохранить ей жизнь?
— Она живет, — Баал-Шем отбросил всякие условности и передал Солово опустевший кубок, — потому что ты нуждаешься в ней и самым достопочтенным образом. Она и выкуп за нее гарантируют тебе хороший прием в месте назначения, не говоря уже о богатстве этого корабля и его мощи. Это судно усилит любой флот. Среди приданого есть реликвия, вырванная из костлявых пальцев коптских [21] монахов: часть таза св. Петра или кого-то еще, оправленная в золото и драгоценности. Получив ее, твой следующий работодатель возлюбит тебя.
21
египетские христиане
Солово отказался брать подвешенную приманку, сулившую столь благоприятное будущее, и оставил вопрос открытым.
— Но вы уклонились от объяснения, как это вышло, — вежливо проговорил он.
— Ах да. — Баал-Шем явно был под впечатлением сдержанности капитана. С известными усилиями, прибегнув к некоторой магии, я могу ограничить воздействие имени Бога, так чтобы оно не причинило вреда определенной категории персон. И на этот раз, чтобы потешить свое чувство юмора, я исключил обладателей прекрасного зада…