Рим, проклятый город. Юлий Цезарь приходит к власти
Шрифт:
– Оружия и так достаточно, – сказал Эномай. – Зачем еще?
– Чем больше, тем лучше, – повторил Спартак и указал на тропинку, по которой они только что поднялись. – Не нужно тебе – пригодится другим.
Следом за гладиаторами торопливо шагали люди, около сотни, – мужчины, женщины и дети.
– Это кто? – удивился Каст.
– В основном рабы, которые прислуживали в гладиаторской школе и на близлежащих виллах, – пояснил Спартак. – Эти люди, подобно нам, устали от рабства и решили бежать. Если мы уйдем в горы, солдаты сперва выследят и уничтожат их, а затем станут преследовать нас, пока не перебьют
– Много – это сколько? – уточнил Крикс.
Вместо ответа фракиец задал встречный вопрос:
– Кто-нибудь умеет стрелять из лука? Я видел несколько луков в повозках.
Крикс не собирался менять предмет разговора.
– Этот побег – наше дело, – сказал он. – Я не собираюсь сражаться за каких-то несчастных, которые даже не умеют обращаться с оружием.
Он указал на тропинку, по которой поднимались мужчины, женщины и дети.
Спартак вздохнул и уставился в землю. Он догадывался, что его слова «никто никому не раб» уже разлетелись по близлежащим виллам и отныне приток новых рабов не остановить. Но… как объяснить это Криксу?
Шагнув к галлу, он заговорил отчетливо и громко, чтобы его хорошо слышали другие гладиаторы:
– В начале побега я тоже думал только о нас. Но потом мы вернулись в дом Батиата, чтобы убить его самого и разграбить его жилище. С тех пор это дело перестало быть только нашим. И, честно говоря, побег рабов может быть успешным только в двух случаях. Первый – когда имеется небольшой отряд хорошо вооруженных мужчин, способных быстро и незаметно преодолевать горные перевалы.
– Мне нравится. – Крикс посмотрел на остальных. – Это по душе всем нам, гладиаторам.
Спартак указал на дорогу, по которой по склону поднимались не менее двухсот рабов из дома Батиата и других вилл:
– Это уже не наш случай, тебе не кажется?
Эномай оглянулся и увидел толпу. Люди все прибывали и прибывали.
– А второй? – спросил Каст.
– Второй – если соберется столько народу, что солдаты из Капуи не смогут нас остановить.
Все замолчали.
Спартак вооружил новичков и раздал луки тем, кто уверял, будто умеет из них стрелять.
– Лично мне эта гора не нравится, – сказал Эномай.
– И мне тоже, – ответил Спартак, – но у нас есть много других неотложных дел.
Начальник капуанских войск поднимался по длинной извилистой тропинке. Ему предстояло изловить горстку каких-то убогих гладиаторов, глупцов, сбежавших из школы. Тот, кого не убьют тут же, окажется на кресте. Болваны. В бойцовской школе они трижды в день получали пищу, спали в тепле и сухости, а главное, имели возможность получить свободу, известность и состояние, если будут сражаться на совесть. Многие умирали или получали увечья во время упражнений либо вскоре после того, как начинали участвовать в боях, в первые месяцы и даже недели, зато гладиаторы вполне могли обрести славу и богатство. Начальник не понимал причины их бегства.
– Пустоголовые, – сказал он сам себе.
Они добрались до леса.
Центурион посмотрел на дорогу, в обе стороны. В его распоряжении было восемьдесят вооруженных людей, и они преследовали несколько десятков беглецов, которые наверняка заблудились на склоне. Чутье старого вояки заставило его остановиться, прежде чем углубиться в лес, но в конце концов разум возобладал над чувствами: они гнались за рабами, а не за вражескими солдатами. Скорее всего, мятежники устремились к вершине.
Он приказал следовать дальше.
Дорога пошла среди деревьев.
Он не заметил, как стрела пронзила его шею, и даже не успел выругаться, рухнув на колени и пытаясь вырвать душившее его острие.
Затем упал ничком.
XXXII
Колосс Родосский
Цезарь и Лабиен прибыли в гавань Родоса. Ради этого острова они покинули Рим два с лишним года назад. Происшествие с пиратами и бесконечная война против Митридата Понтийского отняли много времени. И вот наконец они прибыли на Родос.
– Я думал, великий Колосс виден с моря, – проговорил Лабиен, когда корабль подходил к восточной бухте. Суда обычно бросали якорь там: это была самая тихая и безветренная часть острова.
– Его разрушило землетрясение много лет назад, – отозвался Цезарь.
– В самом деле? – удивился Лабиен. – Я слышал, что Колосс стоит прямо посреди гавани и корабли проплывают у него между ног.
– Бронзовая статуя высотой семьдесят локтей с железным остовом, стоящая в море? – Простодушие Лабиена позабавило Цезаря. – Даже если бы эта громадина была полой, она ушла бы в землю под собственным весом. Нет, друг мой, если хочешь увидеть останки Колосса, лучше подняться на акрополь. Именно там, – он указал на верхнюю часть города, – родосцы воздвигли свою знаменитую статую. Надеюсь, скоро мы туда доберемся. Меня тоже снедает любопытство. От римских моряков я слышал, что статуя цела и лежит в акрополе рядом со своим гигантским пьедесталом.
Они поднялись по крутым улочкам в сопровождении полудюжины рабов и такого же числа вооруженных солдат, состоявших на жалованье у Цезаря. Помимо акрополя, в нагорной части города располагались дом Аполлония и особняк местного аристократа, которому Цезарь сообщил в письме, что остановится у него в обмен на достаточно крупную сумму денег.
– Смотри, – показал Цезарь, когда они очутились рядом с родосским акрополем.
На вершине холма, между зданиями, виднелось некое подобие двух бронзовых башен. Но то были не башни, а гигантские ноги.
Они пошли к этому невероятному творению и наконец оказались у рухнувшей статуи. Огромные голени все еще стояли на циклопическом восьмиугольном пьедестале, а остальное – от колен и выше – рухнуло при землетрясении, опустошившем остров полтора века назад.
– Он простоял шестьдесят шесть лет, – объяснил Цезарь, когда они обошли изваяние.
– И никому не приходило в голову его починить? – спросил Лабиен. – Как обидно видеть этого исполина на земле. Когда он стоял вертикально, наверняка смотрелся поразительно.