Римский орел

Мазин Александр Владимирович

Но когда они вышли из палатки, Черепанову неожиданно пришла в голову более интересная мысль.

– Слышь, Пондус, а что если я исчезну до завтрашнего утра?

– Куда это ты нацелился?
– сразу насторожился кентурион.

– В Скаремий, - честно признался подполковник.
– Там неподалеку гостиница есть, а в гостинице кое-кто лично мне очень симпатичный...

– Гостиница? Это у Парсия, что ли? Знаю, знаю! Ну-ка, кто из его девок тебе приглянулся, а? Ладно, молчу! Понимаю. Свободен, Череп! До завтрашней четвертой стражи. Пароль "пилум", отзыв "ворона". Не забудь, а то из ворот не выпустят. Счастливо повеселиться!

Глава тринадцатая

ПЕРВЫЙ УРОК, ПРЕПОДАННЫЙ КЕНТУРИОНУ ЧЕРЕПУ

Черепанов возвратился в лагерь сразу после

полудня. Ехал по дороге через поле, на котором упражнялась пехота. На это стоило посмотреть, и Черепанов смотрел. А чем больше смотрел, тем большие сомнения испытывал. Слаженная машина, называвшаяся римским войском, состояла из тысяч шестеренок, каждая из которых знала свое место. Так же, как знали его те, кто этими шестеренками управлял: от легата до последнего опциона. Каждый знал свое место, потому что начинал с самого низа: с деревянных мечей и простейших построений. Медленно, постепенно поднимаясь вверх, новобранец превращался в легионера, легионер - в опциона, опцион - в кентуриона. Черепанов знал примерно, как должна работать военная машина кентурии. Но он не знал деталей, маленьких бытовых деталей, из которых состоит жизнь любого солдата любой армии. Кое-что он, конечно, знал. Например, что шарф нужен легионеру не для красоты, а чтобы край доспеха не натирал шею. Но не знал, как правильно этот шарф повязывать. А следовательно, не мог проверить, правильно ли повязан шарф у подчиненного. Проблема. И ее следовало решить. Причем раньше, чем будущие подчиненные узнают о невежестве командира. Едва они выяснят, что тот понятия не имеет, как здесь "подшивают воротнички" и "наматывают портянки", авторитету конец. Будь у Черепанова в подчинении толковый и лояльный младший офицер - другое дело. Тогда подобные мелочи можно было бы доверить ему. Но младшие офицеры у него в когорте, если верить Пондусу, - отъявленные негодяи. А как тут, кстати, насчет материальной ответственности? Черепанов уже знал, что каждый легионер имеет чертову уйму барахла, которую должен таскать с собой: от кремня с кресалом до "поленьев", из которых в конце марша будет построен лагерный частокол. В нормально организованной армии (а римская армия была именно таковой) должен существовать четкий регламент на ношение, хранение и профилактику каждой единицы оружия, обмундирования и т.д. Тот самый регламент, который накрепко вколачивается сержантом в новобранцев в первые недели службы. Командир, не знающий, как должна быть застелена койка, - не командир, а недоразумение. Командир, у которого часть не обеспечена как следует, будет иметь серьезные неприятности. И если, например, в его подразделении сопрут, скажем, палатку, кто за это отвечает? В армии, к которой некогда принадлежал подполковник Черепанов, существовали разные уставы и инструкции, из которых можно было хоть частично восполнить пробелы в знаниях. Здесь, естественно, никаких печатных уставов не было.

Зато был Гонорий Плавт Аптус, прошедший все местные "университеты" и у которого можно было узнать все. Если знать, что спрашивать. Черепанов знал. Армия есть армия. Базовая основа всегда одинакова. Пусть старшего по званию в разных странах приветствуют по-разному. Но приветствуют - всегда. И всегда первым здоровается младший. Базовая основа у Черепанова, профессионального военного, была. Оставалось уточнить детали.

Поэтому, когда Черепанов вернулся в лагерь и отыскал (не без труда) своего друга, он с ходу его озадачил.

– Гонорий, у меня проблема!
– объявил подполковник.
– Я не могу командовать вашей кентурией.

– Почему?
– удивился Плавт.
– Ты же прирожденный командир. Я это вижу.

– Согласен. Командовать я могу. Я не могу командовать кентурией. Качественно. Потому что никогда не был простым легионером, понимаешь? А командир, я считаю, должен уметь и знать все, что умеет и знает любой из его подчиненных. Только лучше. Или он - собачье дерьмо, а не командир.

– Ха!
– воскликнул Плавт.
– Клянусь кудрями Бахуса и дрыном моего покровителя Приапа! Твои слова вложить бы в уши патрицианских неженок, мнящих

себя военными трибунами! Откуда ты взялся, такой правильный?

Черепанов промолчал.

Разумеется, и в той армии, где когда-то служил подполковник, было полно генералов, которые могли только жратву на дерьмо переводить. Которые командовали учениями, сидя, можно сказать, верхом на танке. Потому что брюхо в люк не пролезает. Но то - на земле. В боевой авиации не так. В боевой авиации генерал-полковник, который сам садится за штурвал, - это нормально. Потому что летать - это... Эх!

– Вообще-то ты прав, - уже серьезным тоном произнес Плавт.
– Чем я могу помочь?

– Гонорий, мне нужен толковый десятник, как это у вас называется... декурион, да? Чтобы объяснил мне все, вплоть до того, как правильно шнурки на сандалиях завязывать.

– Всего-то?
– усмехнулся Плавт.
– А пряжку нормально застегнуть ты не хочешь? Или шарф повязать как следует? Я же тебе вчера его завязывал...

– Ты полагаешь, я должен теперь с ним спать? Из уважения к тебе?

– Ладно, прощаю.
– Гонорий сдернул злополучный шарф с шеи Черепанова.
– Гляди, как это делается... А! Вижу, ты этой ночью не скучал!

– Пондус меня отпустил.

– Ну, ясное дело. Кстати, имей в виду, что кентуриону, который отпускает подчиненного прогуляться, полагается подарок. Скажем, пара динариев, если речь идет о легионере. Но упаси тебя Марс брать отступные у солдат, которые отлынивают от учений. Узнает Фракиец - шкуру спустит. Ну вот, теперь твой шарф не похож на ослиный хомут. Ясное дело, Череп, я научу тебя, как завязывать калиги. Все равно собирался этим заняться, перед тем как приводить тебя к присяге.

– К присяге?
– удивился Геннадий.
– А почему мне никто не сказал?

– Ну, брат!
– Плавт даже удивился.
– Даже у вас, варваров, и то клятву вождю приносят! Или ты думал, что тебе доверят кентурию без того, чтобы ты поклялся в верности императору? Хотя, скажу тебе, будешь ли ты верен этому императору, Максимину плевать. Главное, чтобы ты был верен ему. И выполнял приказы. Вот в этом ты, друг мой, непременно поклянешься: и нашими богами, и своими. И с этого, Геннадий, как раз и начинается служба каждого легионера: с клятвы. Сначала он клянется выполнять приказы командиров. А уж затем - и обрати на это внимание - клянется быть верным императору.

– То есть, если командир отдаст приказ, который не понравится императору...

– Правильно!
– одобрил Плавт.
– В корень смотришь! Пункт второй жалованье...

Ну да, естественно!

– Каждый легионер, и ты в том числе, получает деньги у своего сигнифера. Сигниферы кентурий получают положенное у сигнифера когорты. Сигниферы когорт - у квестора-казначея [Квестор собственно и означало "казначей". Здесь - военный квестор. Не следует путать квестора гражданского и военного. Многие римские гражданские и военные должности назывались одинаково. Иногда, чтобы отделить одних от других, к званию добавлялось слово "военный". Например: "военный трибун" или указание на определенное воинское подразделение "префект претория" (командир когорты преторианцев), или субпрефект конницы (командир вспомогательного кавалерийского соединения, например алы).], а уж он подчиняется непосредственно легату. Ты должен это знать, потому что жалованье для легионера - первое дело. Если что не так, твои люди придут со своим недовольством к тебе. И ты должен четко знать, кому крутить яйца, если денег нет.

– А кто дает деньги казначею?
– спросил Черепанов.

– Легату. Казначей их только хранит. Деньги на содержание войск отпускает государство, считай - император. Размер жалованья легионера также назначает император. Но жалованье легионеру платит, имей в виду, его легат. Не сам лично, конечно, но из казны легиона. Хороший легат жалованья не задерживает и выплачивает его до, а не после битвы.

– А в чем разница?

– В том, что после битвы кандидатов на получение жалованья становится меньше. И разницу легат может спокойно положить себе в мешок.