Римский период, или Охота на вампира
Шрифт:
– Резник, который делал мне обрезание, занес мне инфекцию, и меня забрали в больницу с заражением крови. А в больнице меня спасли. Но пока я лежал в больнице, родители уехали, и я еду за ними…
– Верно. А теперь последняя новость. Запомните: в Риме есть замечательная площадь Навона – самая красивая в городе. Там стоят три фонтана. Так вот у одного из них, у фонтана Нептуна, мы с вами встретимся. – Елена круто повернулась к зеркалу на стене: – Что-о?!
– Спокойно, Элен, – по-итальянски сказал ей в наушнике голос Винсента. – Это мой сюрприз для тебя. За твою хорошую работу я получил у Иванова разрешение взять тебя на месяц в Италию. Думаю, тебе будет приятно встретить там этого парня. Продолжай сеанс, назначай ему свидание…
С ума сойти! Сильвия приехала!
Писать некогда, да и невозможно – Ник то ревет за стеной белугой, то пластмассовым молотком колотит по мраморному полу, а то врывается ко мне в комнату с трескучим игрушечным автоматом.
Саша Ютковский сбежал от него на пляж, а я сбегаю в Рим.
Подробности – после.
Часть третья
РИТУАЛЬНОЕ УБИЙСТВО
«…Подпольные революционеры существуют в Италии с сороковых годов. Хотя все они члены итальянской компартии, они постоянно враждуют с партийной верхушкой и имеют свои собственные тайные связи с СССР и другими странами советского блока. «Воланте Росса», праматерь «Красных бригад», которая осуществляла политические убийства в конце сороковых, была организована службой безопасности компартии Италии якобы для охраны иностранных гостей партии. Когда полиция разгромила их, члены «Воланте Росса» скрылись на востоке, в Чехословакии.
Затем, в ранние пятидесятые, КПИ создала новую подпольную вооруженную организацию. Согласно подсчетам Совета национальной безопасности Италии, как минимум 100 000 членов КПИ имели в то время
Сесшиа был исключен из партии в 1953-м после скандала с одним из его ассистентов. Примечательно, что многие его сотрудники тоже сбежали в Чехословакию. До середины пятидесятых годов там же, в Праге, находились архивы КПИ, и курьеры партии регулярно возили партийные документы в Прагу, а в Италию привозили деньги и инструкции чехословацких спецслужб. Позже, в шестидесятых, основатели всех левых террористических групп ездили в Прагу, а с начала семидесятых многие руководители «Красных бригад» бывают в Праге практически ежемесячно. Миллионер и аристократ Джанджиамо Фертинелли, разбогатевший на публикации романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго» и ставший после этого террористом, в период между 1969 и 1972 годами ездил в Чехословакию 22 раза, а затем подорвался в собственном парке во время экспериментов со взрывчаткой. Карло Курсио, первый лидер «Красных бригад», и его правая рука, Франсечини, также постоянные вояжеры в Прагу. Иными словами, с 1945 года Прага служит центром советских тайных операций в Европе – иногда с участием КПИ, иногда без.
Но если свидетельства об иностранном участии в левом итальянском терроризме опираются либо на такие косвенные доказательства, либо на показания перебежчиков – чешского генерала Яна Седжны и заместителя начальника румынской контрразведки Иона Михая Пачепы, то доказательств иностранного участия в правом терроризме в избытке. Доказано, что в 1960-х Чехословакия создала в Италии так называемую Нацистско-Маоистскую группу экстремистов. Доказано, что Ливия снабжает деньгами, инструктажем и оружием такие неонацистские организации, как «Ордино Неро», и ряд сепаратистских движений в Сардинии и Сицилии. Поскольку Ливия тесно связана с СССР, возникают законные подозрения, что и левый и правый терроризм – это две руки одного хозяина.
То, что рост терроризма в Италии является отчасти результатом советских усилий дестабилизировать итальянское общество, подтверждается как минимум четырьмя фактами: террористической конференцией в 1972-м в Бадави, Ливан; ролью ООП в международном терроризме; свидетельствами генерала Яна Седжны и Иона Михая Пачепы…»
Лежа под теплым весенним солнцем в траве парка Pincio, что рядом с виллой Медичи и площадью дель Пополо, я с недоумением посмотрел на Виктора Кожевникова: на хрена я должен это читать, когда вокруг такая теплынь, рай, весна и в Ладисполи меня ждет Инна, а в Прати Сильвия?
Но он перехватил мой взгляд и сказал требовательно:
– Ты читай! Читай!
Я вернулся к тексту:
«…Бадавская конференция была организована в 1972 году Жоржем Хабашем, главой Народного фронта освобождения Палестины, и состоялась в обстановке полной секретности в палестинском лагере беженцев на окраине Триполи. На эту встречу прибыли большинство ведущих террористических групп со всего мира. В заключение конференции Хабаш объявил: «Мы создали органическую сеть взаимосвязей между палестинцами и революционерами всего мира». В последующие годы суть этих взаимосвязей выявилась и на Ближнем Востоке, и в Западной Европе. По заказу «Красных бригад» палестинский «Черный сентябрь» взорвал нефтехранилища в Триесте, в то время как ячейки экстремистов в Риме доставили ракеты «SАМ-7» для Народного фронта освобождения Палестины. А когда итальянские власти перехватили и изъяли эти ракеты, Хабаш прислал письмо в итальянский суд с требованием вернуть эту собственность НФОП!
Генерал-перебежчик Ян Седжна, который под непосредственным контролем ГРУ сам участвовал в подготовке иностранных террористов в Чехословакии, выдал подробности этих тренировок и список итальянцев, которые прошли там подготовку. Среди них были такие известные итальянские имена, как Фертинелли и Франсечини, а также другие террористы.
Ион Михай Пачепа, замначальника румынской разведки, сбежавший в прошлом году в США, показал, что в период похищения Альдо Моро члены «КБ» проходили тренировки в Болгарии.
В своих манифестах террористы называют свои атаки на демократию «стратегией напряжения». По их мнению, значительно легче перейти от фашизма к коммунизму, чем от демократии к коммунизму. А посему «революционеры» должны столкнуть демократические правительства к фашизму, чтобы на следующей фазе, то есть на пепелище фашизма, построить коммунизм. Следует отметить, что первая часть их плана замечательно сработала в Аргентине и Уругвае, а теперь она опробуется на Италии и Испании.
Одним из ключевых факторов осуществления этого плана стало проникновение террористических групп в экономику и правительство. Используя профессиональную шпионскую технику, террористы накапливают детальную информацию об итальянской промышленности, иностранных корпорациях, работающих в стране, и о разведывательных учреждениях правительства. В сентябре 1978 года руководство нашей полиции было потрясено открытием в Милане шпионского аналитического центра «Красных бригад» и «Вооруженных пролетарских ячеек». Буквально тысячи машинописных страниц содержались в досье на вероятные цели нападений. Кроме того, там была информация об антитеррористических правительственных организациях, описания всей тюремной системы Италии и документация по ее судебным структурам. Эти разведданные во многом объясняют выдающиеся успехи левых организаций. Только за прошлый год 88 установленных поименно террористических групп осуществили как минимум пять крупных успешных акций. Тон и стандарт этой беспрецедентной волне насилия задают «Красные бригады». В марте 1978-го похищение и последующее убийство премьер-министра страны Альдо Моро стали зенитом их действий. И хотя в ходе расследования этого убийства полиция выявила немало подпольных «Красных бригад», далеко не все руководители «КБ» арестованы или сбежали из страны, а их тайные склады оружия и сотни боевиков, ушедших в подполье, все еще остаются в активе этой организации, и мы можем ждать их терактов в любое время.
Вторым фактором, определяющим успехи террористов всех мастей, является беспрецедентно высокое участие в их деятельности представителей итальянской аристократии и интеллектуалов, считающих себя истинными марксистами, революционерами и коммунистами «нового типа». Ярким примером этого явления стала история Джанджиамо Фертинелли, о котором говорилось выше.
Вечером 14 мая 1972 года Фертинелли взорвал себя в Сегрете, возле Милана, во время экспериментов со взрывчаткой. Расследование смерти Фертинелли привело к открытию его участия в создании и финансировании целой сети терроризма в Италии и в других странах. Эксцентричный миллионер Джанджиамо Фертинелли, или Джанджи, как его называли друзья, вырос в роскоши на вилле Фертинелли возле Милана. Говорят, что 1962–1965 годы были временем его духовных поисков. Теперь выяснилось, что это были годы подготовки к тому, что последовало. С его наследственным богатством и с прибылью, полученной от первого издания «Доктора Живаго» Бориса Пастернака на Западе, он вел роскошную жизнь и при этом финансировал не только марксистско-ленинскую компартию Италии, но и международную сеть терроризма в Западной Европе. Он поклонялся Фиделю Кастро и в 1964-м поехал на Кубу познакомиться со своим идолом. В конце шестидесятых он купил прекрасную виллу Deati, где в числе других гостей постоянно бывали Ульрика Майнхоф и ее муж, основатели западногерманской террористической бригады РАФ. С 1967-го военная контрразведка Италии начала отслеживать контакты Фертинелли с бандитами в Сардинии.
Опубликованные прессой факты его биографии показывают нам человека, который был не то «полезным идиотом», не то убежденным и добровольным агентом советских секретных служб и вел жизнь, полную интриг и усилий дестабилизировать общество западной демократии. Некоторые утверждают, что Фертинелли даже имел отношение к ликвидации Че Гевары, который действовал Москве на нервы своей независимостью. Во всяком случае, доказано, что боливийский начальник полиции Квантанилла, который расследовал убийство Че Гевары, был убит в Гамбурге молодым немецким террористом из пистолета, купленного Фертинелли.
Идеологически Фертинелли считал себя «воинствующим коммунистом» и утверждал, что только вооруженное сопротивление может сокрушить авторитарный заговор аристократии против народа. С маниакальной одержимостью он посвятил себя созданию подпольных террористических групп, которые он считал наследниками подпольных ячеек антифашистского Сопротивления и отрядами будущей итальянской революции кубинского толка. Он даже одевался в кубинскую военную форму и практиковался бросать ручные гранаты.
В результате его усилий была создана сеть «Группы партизанского действия», их тактикой был подрыв итальянской экономики, и на их счету были поджоги нефтехранилищ и судоверфей, а также вооруженные нападения на консула США в Женеве и офисы Объединенной социалистической партии Италии. «Группы» постоянно меняли свои названия, чтобы создать видимость многочисленности и широкой поддержки итальянского пролетариата. После смерти Фертинелли эти группы влились в «Красные бригады»…
Третьим фактором успехов террористов является вольное или невольное участие прессы в популяризации, романтизации и даже прославлении террористов и их террористических актов. Как заметил лорд Чалфонт, терроризм был бы импотентом без паблисити, он полностью зависит от способности прессы удерживать общественное мнение на актах терроризма. Солдат, убитый в спину в Белфасте или на Голанах, не удостоится и строки в газете. Но взорванный в центре города супермакет, в котором погибли дети и женщины, или похищенный и взорванный самолет с пассажирами получат аршинные заголовки на первых страницах газет и прайм-тайм в телевизионных новостях. Тот факт, что эти террористические акты вызывают возмущение и негодование публики, нисколько не принимается во внимание террористами, наоборот, это служит их целям. Как сказал Ленин, цель терроризма – терроризировать, и чем брутальнее, тем лучше для террора. И в этом смысле наша пресса замечательно работает на террористов – журналисты утверждают, что террорист имеет право представить публике свою позицию, словно убийство является легальным доводом в политической борьбе. После каждого теракта журналисты наперебой рвутся расписывать цели террористов и брать у них интервью, а те стремятся покрасоваться на публике, шокируя ее своими программами революции и популяризируя свои идеи среди молодежи – так называемую романтику подпольной жизни революционеров, вседозволенность, борьбу с «прогнившим капитализмом». «Присоединяйся к вооруженной борьбе, и твоя жизнь будет полна приключений и женщин, ты узнаешь, что такое насилие, социализм, классовая борьба, и будешь жить в лучших отелях» – такова саркастическая реклама, которую составил безвестный террорист Клаудио Ф. А профессор Антонио Негри, наш Владимир Ленин из Падуи, открыто пишет в работе «Власть и саботаж»: «Всякий раз, когда я надеваю «passemontagne» (вязаная шапочка альпинистов и горнолыжников, используемая террористами), я ощущаю жар пролетарского сообщества… Результат меня не волнует: всякий акт разрушения и саботажа отзывается во мне как голос классовой общности. И возможный риск меня не тревожит: напротив, я ощущаю лихорадочное возбуждение, как если бы я ожидал встречи с любовницей…»
Таким образом, наши газеты, радио и телевидение, возможно, сделали больше для роста терроризма, чем сами террористические организации. А та поза «объективного нейтралитета», которую занимает пресса при освещении терроризма – это, по словам Черчилля, нейтралитет между поджигателем и пожарным – нейтралитет, который только на руку террористам. Так, при похищении самолета компании «Люфтганза» в 1977 году террористы услышали в радионовостях, что командир самолета передает на землю властям информацию по своему радиопередатчику. И они убили его. Аналогичный инцидент случился при штурме Иранского посольства в Лондоне, захваченного палестинскими террористами. Внезапно все телепрограммы страны прервались прямым репортажем о начале штурма посольства полицией. По счастью, террористы в это время не смотрели телевидение, иначе они расстреляли бы заложников.
Успехи террористов в Италии объясняются неадекватными мерами безопасности, относительно легкими сроками и режимами тюремных наказаний, а также симпатией общества к «страданиям» палестинцев. Именно эти обстоятельства позволяют всем террористам – от японской «Красной армии» до палестинского «Черного сентября» – использовать Рим как международную арену действий.
В настоящее время в Италии насчитывается 215 экстремистских организаций и групп, из которых 177 квалифицируют себя как левые и 38 – как правые. Некоторые из них – «Красные бригады», «Прямое действие», «Вооруженное пролетарское ядро» (НАП) – весьма многочисленны и приобрели общенациональную известность. За последние десять лет политические экстремисты совершили в Италии около 10 тысяч покушений, а их политическое кредо сформулировано в одной фразе руководительницей западногерманской террористической организации РАФ Ульрикой Майнхоф: «Коммунизм сегодня – это и есть вооруженное насилие». Подчеркивая так называемое воспитательное значение своих террористических актов, которые они часто называют «вооруженной пропагандой», наши экстремисты любят повторять вслед за Мао Цзэдуном, что «бросать бомбы в аппарат насилия – значит врываться в мышление масс»…»
Дочитав этот текст, я посмотрел на Виктора Кожевникова:
– Круто! Молодец! Ты прочел это по «Радио Италии»?
– Нет, конечно, – ответил он.
– Почему?
– «Радио Италии» – это государственное учреждение, мы не занимаемся пропагандой. Если я прочту там такое, меня тут же выпрут на улицу…
– А зачем ты это написал?
– Я хочу, чтобы ты увез это в Штаты и напечатал где-нибудь под своей фамилией.
– Ты шутишь!
– Я тебе говорю: я, как государственный служащий, не имею права заниматься пропагандой.
– Ни хрена себе! Но это же свободный мир! И ты профессор музыки!
– Да, как профессор музыки, я могу это напечатать. Но тогда я тут же лишусь работы на радио. Что при нынешней безработице…
Громкая музыка и мегафонные выкрики прервали его.
Мы – и десятки людей вокруг нас, загоравших под солнцем, – посмотрели в сторону этого шума.
Это внизу, со стороны виа дель Корсо, на пьяцца дель Пополо выползала голова огромной демонстрации с красными знаменами, портретами Ленина, Че Гевары и транспарантами «Potere al popolo!», «Abasso il governo dei tradittori!», «Tutti allo sciopero nazionale!», «Evviva la rivoluzione!» [48] и т. п. Каждый раз, когда я видел в Риме такие демонстрации, у меня возникало ощущение, что я попал на какой-то карнавал или киносъемку сатирического фильма о революции, и я непроизвольно искал глазами операторские краны, кинокамеры и режиссера. Вокруг был Рим, его изобилие, сытость, прекрасные уличные кафе, пиццерии, рестораны, потоки чистеньких машин, витрины, забитые замечательной одеждой, мебелью и радиоаппаратурой, рынки с морем фруктов, овощей, мяса, птицы и рыбы, а эти демонстранты – да что им еще нужно? Нет, конечно, это все не всерьез, это спектакль, баловство, киносъемка. А если это и правда, то именно та, в которой история действительно повторяется – только как фарс…
48
«Вся власть народу!», «Долой правительство предателей!», «Все на общенациональную забастовку!», «Да здравствует революция!».
Но теперь, после всего, что я прочел у Виктора, мне уже было не до смеха. Я вдруг ощутил, что перемещаюсь в пространстве, возвращаюсь на первомайскую демонстрацию в Москву или, что еще хуже, колонны московской первомайской демонстрации уже добрались до Рима. И холодные спазмы страха сжали мой желудок.
Между тем, заполняя воздух скандированными выкриками и мегафонными призывами своих вождей, эти колонны уже заполнили всю пьяцца дель Пополо, окружили обелиск Фламиния, и кто-то с мегафоном в руках вскочил на постамент, его зычный голос долетел даже до нашего парка.
– Что он говорит? – спросил я у Виктора.
Но он молчал и слушал оратора, голос которого все набирал и набирал высоту.
– Витя, переведи! – снова попросил я.
Он усмехнулся:
– Ты «Апрельские тезисы» Ленина помнишь? Немедленное свержение власти!.. Всеобщая забастовка!.. Вооруженное восстание!.. Только истинные марксисты могут привести рабочий класс к коммунистической революции!.. Это же Антонио Негри – наш Ленин и Троцкий в одном лице.
Я живо вспомнил своего отца, вернее – его восторги по поводу зажигательных речей Троцкого. Проклиная Ленина и большевиков, которых папа иначе как бандитами никогда не называл, и обзывая Сталина «папашкой» и «палачом», отец тем не менее буквально млел, когда рассказывал, как он слушал Троцкого на каком-то митинге: «Вот он умел говорить! Это таки был оратор! Тысячи людей слушали его не дыша! А мороз был знаешь какой? Но мы стояли не шелохнувшись…»
Похоже, что теперь, на пьяцца дель Пополо, происходило то же самое: очередной трибун с даром Троцкого, Муссолини и Гитлера буквально завораживал многотысячную толпу не столько смыслом своих выкриков – перенесите на бумагу речи этих трибунов, и вы увидите, что это сплошной, как опилки в животе у Винни-Пуха, набор патриотически-революционных пошлостей. Но голос, но позы, но жестикуляция, но магнетизм горящих глаз… Только Род Стайгер, ну и, пожалуй, Аль Пачино могли бы сыграть в кино этот темперамент и гипнотизм.
– Хорошо, Витя, – сказал я. – Но в Штатах я могу опубликовать эту статью под твоей фамилией?
– Нет, нет! – поспешно и даже испуганно ответил он. – Как ты не понимаешь? – Он показал на митинг у обелиска Фламиния. – Это же все всерьез! Ты слышал про убийство Пекорелли?
– Слышал.
– Ну вот. Дай мне слово, что моей фамилии там не будет!
Я вздохнул:
– Даю, конечно. Что он сейчас говорит? Переведи.
– Да ну их… – Витя горестно махнул рукой и пошел прочь, оставив у меня в руках текст своей неозвученной радиопередачи.
Я посмотрел ему вслед. Действительно, стоило ему бежать из СССР, а мне эмигрировать, чтобы здесь снова напороться на то же самое? [49]
Москва, Центр, Иванову
Ваш Турист прибыл 23-го. Проходит стандартные венские процедуры. Живет в отеле с другими туристами. Поведение нормальное, восторженное. Много гуляет по Вене, купил себе американские джинсы. Продолжаем наблюдение.
Австрия, Вена, 24.03.79
49
2001: Поразительно, что история не просто повторяется как фарс, а еще и дублирует этот фарс снова и снова, не боясь упреков в банальности. Теперь в Москве каждый раз, когда я вижу на Тверской зюгановские коммунистические демонстрации и шумные митинги «соколов Жириновского» у памятника Пушкину, я вспоминаю уже не советский Первомай, а именно итальянские коммунистические митинги и демонстрации 1979 года… – Э.Т.