Рип Винклер

Шабельник Руслан

— Как это произошло?

— Откуда я знаю, разное говорили, они тогда с другом этим своим…

— С Сэмом.

— Да, с Сэмом Академию оканчивали, пилотами должны были стать. Ну и решили из озорства молодого сами на катере домой лететь. Да где ж это видано, я вас спрашиваю, чтобы межпланетный катер и на нем в другую систему сигануть. Космос, он, понимаешь, шуток не любит, среди звезд всякое случиться может. Вот и случилось…

— Что случилось?

— А то, что прилетел к нам на планету этот самый Сэм один. Весь в слезах, аж трусится, говорит, вышел Рип в открытое пространство,

а тут, откуда ни возьмись, глыба какая-то. Корабль со всего маху и врезался в нее, Сэм сознание потерял, а когда очнулся — друга нет. Он потом его и сам искал, и по рации вызывал, но космос-то велик. Ищи свищи ветра в поле. Понятно, расследование было, спасательную экспедицию посылали. Да только не нашли они ничего.

— Ну а потом что?

— А потом приехал чиновник откуда-то из столицы, и дело закрыли.

— А что тетя?

— Александра. Она, понятное дело, убивалась сильно, плакала. Мне, признаться, и самому парнишку жалко было, а у нее-то, у нее, кроме него, никого и не было, она ж его как родного сына. Словом, не пережила она, слегла, болела долго, из дома не выходила, а потом и померла. Почитай, за полгода на нет сошла, вот так-то, был человек и нету его.

Рин почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. Он наклонил голову над кружкой, чтобы Дэн Джилл не заметил его состояния.

— Еще невеста была у этого Рипа, — неожиданно продолжил старик.

— Невеста? — Рип поднял голову.

— Да, Надя Солар, красивая такая девушка, за ней многие увивались, так она тоже сильно плакала, они пожениться собирались, а тут еще не жена, но уже вдова.

— А что с ней случилось?

— Ну, с ней-то ничего, погрустила, конечно, ну а потом, дело-то молодое.

— В смысле?

— Да замуж она вышла, через год после смерти Рипа, и что интересно, вышла за друга этого его, Сэма Бруттаро. Как Рип пропал, так Сэм и начал к Наде бегать, а сердце-то девичье не камень, сейчас, говорят, в Империи живут. В столице.

— Где, где?

— Да на Адонисе же, в самой столице. У Сэма там вроде родственник какой-то, дядя или еще кто, вот после того как они поженились, дядя и забрал племянничка к себе на теплое место. Теперь вроде в люди выбился, в начальниках ходит.

— Спасибо, Дэнджилл. — Рил поднялся из-за стола.

— Да не за что, спасибо тебе, молодой человек, за то, что старика уважил, выпивкой угостил, послушал; знаешь, знакомо мне лицо твое, только не помню почему, ты, часом, не из местных будешь?

— Нет, я не отсюда. — И Рип торопливым шагом покинул бар.

Простая серая каменная плита, вкопанная в землю, а на ней такие же простые слова, написанные ровными печатными буквами с цифрами внизу:

АЛЕКСАНДРА ВИНКЛЕР

1961–2017

— Ну вот мы и встретились, тетя, — пробормотал Рип, — мы снова встретились. Здравствуй, это я, немного повзрослевший и сильно изменившийся, но я по-прежнему твой Риппи.

Тетя, ну почему, почему ты ушла, почему не дождалась меня. Ждать оставалось совсем недолго. Теперь я один. Один во всем мире — ни жив ни мертв, человек без прошлого. И если я умру, то никто-никто этого даже не заметит, и какая разница, что там у меня в прошлом, кому

это интересно, кроме меня самого. Чем больше я узнаю о нас, тем меньше оно мне нравится. Все пропало. Для чего жить? Ради чего? Ты, тетя, умерла, Надя — замужем, мне даже некуда лететь, некуда.

Рип задумался, ну, может, есть еще одно место, которое стоило посетить, может, оно и ничего не изменит, но тот паспорт, найденный среди прочих вещей на Силене, документ принадлежал ему, однако там стояла совершенно другая фамилия Штальм, и адрес… Кто знает? Но пробовать стоило.

Девушка в окошке кассы подняла глаза на стоявшего перед ней симпатичного парня со странно грустными тлазами.

— Ближайший лайнер на Прерию отправляется через два часа, мистер Фаттах.

— Давайте, один билет.

— Багаж?

— Нет.

Девушка удивленно посмотрела на необычного пассажира. Странно, в такую даль и без багажа, и эти глаза, у него, наверное, что-то случилось… Но уже второй клиент, краснокожий Алтуанец, протягивал одной из своих четырех клешней пластиковую книжечку паспорта.

ГЛАВА V

ПУТЬ ДОМОЙ-2

Прерия относилась к так называемым колониальным планетам. Это совсем не означало, что мир был чьей-то колонией, нет. Как и тысячи других, она входила в состав Империи, а колониальными подобные планеты называли… Кто знает, почему их так звали.

Немногочисленное население не очень большого мира с прекрасным умеренным климатом на пятидесяти процентах поверхности жило в небольших (по меркам Прерии) ранчо, или их еще называли коттеджами. Впрочем, ни одно из названий не соответствовало своему первоначальному смыслу.

Дома располагались друг от друга на значительном расстоянии (если идти пешком, разумеется), это было идеальное место для тех, кто предпочитает одиночество, или не выносит слишком любопытных взглядов соседей, или стремится к так называемому единению с природой.

Всем необходимым местные жители обеспечивали себя сами. Рыбалка, охота, сбор ягод, фруктов были одновре-менно и работой, и хобби. Земля давала пропитание своим детям.

Один-единственный город на всей планете со странным названием Бизон выполнял функции административного и культурного центра.

Здесь суд, банк, несколько магазинов, гостиница для ке-многочисленных приезжих, школа для тех, кто решил отдать своих детей в нее, а не работать дома с электронным учителем; еще несколько необходимых учреждений, таких как почта, нотариальная контора, ремонтная мастерская, мэрия, больница… — вот, пожалуй, и все.

Рип слышал, что где-то за городом находится несколько небольших фабрик, относящихся к пищевой и текстильной промышленности. Вот теперь все — нехитрое устройство нехитрого мира.

Если родной город Рипа — Лаосу — был типичным провинциальным городишком, то здесь в такой город была превращена целая планета.

Рип единственный из пассажиров лайнера сошел на Прерии.

Чем больше он смотрел на эту планету или читал в путеводителе, тем больше понимал, что именно такой мир он выбрал бы сам, чтобы обосноваться. Не считая, конечно, родной Альмы, а впрочем, кто сказал, что он не выбрал его.