Риск просчитать невозможно
Шрифт:
«Сукин сын! Он что, себя Стивеном Сигалом возомнил? Прометей перед экзекуцией…»
Валентин метнулся в правую сторону, надеясь, что хоть там оцепление окажется более хлипким. Расталкивая всех впереди себя, он даже не пытался всматриваться в их лица, боясь только одного – не успеть уберечь Макса от беды. Но тут вдруг перед ним выросло что-то еще более массивное, чем три минуты назад. Упершись в эту гору едва ли не носом, он был просто вынужден задрать голову вверх и, когда увидел, кто перед ним, достал из самых дальних закромов своей памяти все когда-либо известные ему грязные
– Убьют, на хрен, идиота!
– Не трожь. Мы поспорили, – отпихнув разошедшегося Грача от себя, угрюмо буркнул Ашот.
– Что в него попадут с первого раза? – Валентин продолжал орать, не замечая даже, что на него все косятся.
– А чего ты на меня-то теперь орешь? Это он хвалился, что один их всех уложить может. Никто его за язык не тянул. Пусть попробует, все равно это полчище тут топтаться долго будет, пока те сами не сдадутся, устав ждать от них реакции.
– Алекс вас убьет обоих.
– Ну да, – усмехнулся Ашот. – Еще скажи, если его не грохнут раньше.
– Типун тебе на язык, бычья башка. Где Граф?
– На задании.
– И его приплели?
– Так он там главное действующее лицо, то есть – морда.
Немного успокоившись, хотя бы потому, что Максимов находится под присмотром более умного пса, чем он сам, Грачев несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь придумать, как лучше поступить. Озарение так и не снизошло, поэтому мужчины просто втиснули свои головы между плечами стоящих в оцеплении и сосредоточенно уставились на новоявленного героя.
Максимов медленно двигался к входной двери магазина. Ничто в его безмятежной, размашистой походке не указывало на то, что он напряжен. То ли он и впрямь не понимал, что делает, то ли просто старался об этом не думать, положившись на собственное везение. Только кто знает, не изменит ли оно ему на этот раз.
– Что этот придурок делать-то собирается? – Грачев не сводил глаз с сумасшедшего товарища.
– Понятия не имею, – буркнул Ашот. – Он меня в эти тонкости не посвящал.
Знали бы Ашот с Валентином в эту минуту, что Максимов так же, как и они, еще не имеет представления, что делать далее, сердце бы у них не только ушло в пятки, но и вовсе затаилось бы где-нибудь в области кутикулы мизинца стопы. Но они этого не знали, а потому были уверены: все, что Андрей делает, он делает осознанно и продуманно. Это при его-то характере…
В общем, Максимов пер, как говорится, напролом. Не думая ни о последствиях, ни о чем другом. Просто шел по направлению к двери и тихонечко свистел себе под нос какой-то подзабытый хит. Он видел, что за стеклянными магазинными дверями возникло оживление, но панике поддаваться не торопился. В конце концов, чем черт не шутит, авось повезет, еще и лавры с почестями заслужит. Ну подумаешь, закрылись там внутри какие-нибудь сопляки, с одной-единственной ракетницей на всех. Так ведь штука эта опасна только на близком расстоянии. Если попасть в человека, прожжет все внутренности насквозь, но в меткости их уверенным быть нельзя. Да и побоятся они стрелять, все-таки живой человек. К чему им трупы, их положение
За стеклянной дверью кто-то замер. Андрей напряг глаза и попытался рассмотреть стоящего там моложавого парня спортивного вида с каменным бледным лицом. Они столкнулись взглядами и…
Дверь приоткрылась, в образовавшейся щели мелькнуло что-то темное, а затем раздалось странное шипение, по ноге что-то скользнуло и запахло жареным. Андрей не сразу понял, что выпущенная ракета слегка черканула его по ноге, от чего загорелись брюки. Почувствовав, как обожгло ногу, он чисто интуитивно метнулся в сторону и, упав прямо на землю, стал бить ладонями по тлеющим штанам. Откуда-то справа выбежал Граф и, начав метаться рядом, жалостливо заскулил, словно бы признавая свою вину в случившемся.
Уже через несколько секунд к Андрею на помощь кинулись несколько ребят из ОМОНа, они быстренько схватили его под руки и едва ли не силком отволокли за ограждение.
– С вами все в порядке? Что с ногой? – посыпались на и без того растерянного Андрея вопросы. – Ходить можете? Где «Скорая»?
– Не надо, не надо «Скорой». – Андрей попытался встать. – Никаких серьезных увечий они мне не нанесли. Просто задело. Он метко стреляет.
– Макс! Макс! – Это орали за оцеплением друзья.
Особенно рьяно рвался к нему Мачколян, отпихивая от себя лиц, находящихся при исполнении. То, что ему не позволяли подойти к другу, выводило его из себя. В конечном итоге он во всю мощь своего богатырского голоса проорал:
– Отвали! Иначе такую заушину дам, трое суток трезвон в голове будет.
Не особенно напуганные парнишки что-то негромко пробурчали ему в ответ. Ашот не расслышал, но явно решил, что это было оскорбление, и вновь вспылил:
– Уйди подобру-поздорову!
Видя, что этот боров ничего даже не желает понимать, омоновец решительно отстегнул от пояса резиновую дубинку и ткнул ее концом в живот Ашота, оскалившись и прорычав ему прямо в лицо:
– Сказано, никого не пускать – не пущу.
– Ты это что, мне угрожаешь? – Глазки толстяка Ашота сощурились в две маленькие щелочки. – А ну! Ударь, коли посмеешь.
Он пихнул парня от себя, и тот едва не потерял равновесие, удержавшись на ногах только благодаря тому, что за его спиной было еще несколько человек. Вернувшись в исходную, он сдержанно перевел дыхание, а затем, неожиданно для всех, нанес короткий боковой удар кулаком в подреберную область той части тела, что у Мачколяна вся вместе именовалась одним словом – живот.
– Ха, – издал язвительный смешок тот, даже не пошатнувшись. Единственной реакцией на нападение оказалась вибрация жировых слоев его мощной туши, затрепетавшей словно застывший холодец после прокалывания его вилкой. – Тоже мне удар. Все равно, что муха крылом задела. Эх, не туда ты, брат, попал. – Ашот медленно сжал кулак, поднес его к груди, зачем-то осмотрел, после чего резко выбросил вперед, совместив с ухмыляющейся харей омоновца.
Наткнувшийся рылом на кулак парень глухо простонал и тяжелым мешком шмякнулся под ноги.