Рисунок шрамами

Шолох Юлия

Так просчитаться! Сама виновата.

Отчего же такое ощущение, будто меня предали?

Наверное, внимание моё было настолько приглушено этими бесполезными мыслями, что я ничего не заметила. Наверное…

Это был третий день холодной осени. Третий день предательства некроманта. Замок притих, притаился среди гор, обласканных прохладой.

Поговаривали, вступил в силу новый королевский план по урегулированию вопросов с некрогерами-сао. А я до сих пор не имела представления, что они не поделили. Надо выяснить. Много чего надо, к примеру, раздобыть теплую одежду, проверить северное направление, узнать, куда

дели девочку… Хотя что тут знать – вернули в ближайшее поселение. А расспрашивать – всё равно что признаться в соучастии. Некоторое время я считала, что и ничего страшного – ну признаюсь, и что они сделают-то? Но инстинктивно чувствовала – не убьют, конечно, не покалечат, но наказание последует – и оно очень мне не понравится. Да и просто запрет прогулок – это уже потеря единственной возможности найти путь домой. Лишиться этой возможности из-за сиюминутного душевного порыва? Я не настолько отчаянна, не настолько смела. Да и не изменить уже ничего.

Надо было очнуться, подтолкнуть себя как-то, может, дать себе пощёчину, в общем, заставить шевелиться, куда-нибудь двигаться, но я не могла.

Терять время на бесполезные планы, бесполезные усилия… зачем это всё? Я никогда не смогу понять некрогеров, никогда. Я больше никогда не смогу стать свободной.

Однажды, заставив себя выйти из комнаты под предлогом необходимости отправиться на кухню, чтобы заказать себе особый компот из фруктов и трав, как принято у людей, ведь у нас его пили осенью именно для поднятия настроения, я шла по коридору и на первом же повороте столкнулась с Милой. Этот переход всегда был узким и плохо освещённым – лучшего места для тайной встречи не придумаешь. Серые потёки влаги на стене ещё больше нагнетали атмосферу заброшенности.

Приглашения на женские вечера за последние дни сыпались друг за другом, как из рога изобилия, бывало, приходило и по два за вечер, но теперь этот мусор меня не интересовал.

Выходит, явилась лично?

– Госпожа, - она моментально присела в реверансе, опустила голову и замерла.

– Мила.

Крайне неудобно находиться в такой позе, когда ноги согнуты и держат вес тела, но она стояла. Обуял спортивный интерес – и сколько она так простоит? Но эта злость напускная, не моя, не хочу впускать её в свою душу – потом не отмоешься.

– Встань, Мила. Как поживаешь?

Как хорошо, что существуют общие разговорные фразы, которые можно произносить, чередуя случайным образом и не вникая в смысл.

– Прекрасно, госпожа, спасибо. Скажите Вашей покорной слуге… Вы ездили на прогулку за башню с синей черепицей?

– Скажу… когда расскажешь, кто подбросил невесте принца дохлую крысу.

Она вскинула широко открытые глаза.

– Вы не знаете?

– Не надо игр, просто скажи.

– Киссель.

– Кто это?

– Фаворитка принца, последняя, давняя.

– И почему?

– Шепчутся, недавно принц вдруг заинтересовался Вашей личной жизнью. Кого… посещаете, как развлекаетесь. С кем… проводите время.

– И что? Я не вступала с ней в борьбу за сердце Рондо, а уж тем более за место в его постели.

– В Вашем случае крыса обозначает предупреждение, угрозу… Будьте начеку, госпожа, потому что Киссель не намерена лишаться своего положения.

Я задумалась. Просто удивительно, как сильно мне было на это всё наплевать. Почему?..

Да

и эту фаворитку… можно только пожалеть. Ну, есть у неё, предположим, любовь принца – и что? Ни тебе уверенности в завтрашнем дне, ни детей завести, а тем более воспитать в нормальных условиях. Не позавидуешь, в общем. После отъезда мамы, когда у папы появилась… ну, не фаворитка, но постоянная женщина, я вначале жутко ревновала, а потом поняла – и что? И она вначале очень радовалась, а потом тоже поняла – попасть в постель Ведущего ещё не значит стать его парой. Мне таких женщин жаль, как бы они ни хорохорились, заявляя, что жить коротко, но красиво лучше, чем долго и счастливо.

Но и терпеть от них каких-либо выпадов в свой адрес я не намерена.

Хотя… сейчас думать обо всём этом не собираюсь! Мало у меня своих проблем, что ли?

– Теперь вы, - Мила снова опустила голову и заговорила тише. – Вы обещали.

– Да, я ездила туда.

Кто, интересно, её подослал? Не верится, что некрогерку-мастерицу интересуют путанные закулисные игры, ведь любое, даже самое простенькое кружево вьётся куда более искусно. Кто ею управляет? Чего эта тень добивается?

– И что вы видели… госпожа?

– Карьер и заключенных.

Она подняла глаза. Огромные зрачки дрожали.

– И вы хорошо их рассмотрели, госпожа?

– Отлично рассмотрела. И детей тоже. Что ты хочешь сказать? Что в заключение у некрогеров попадают даже дети?

Мастерица поспешно склонила голову.

– Нет, не это.

– Тогда что?

– Скажите, госпожа, заключенные отличаются… от меня или от вас?

– В смысле? Я не понимаю.

– Они отличаются от тех некрогеров, которых вы ежедневно видите в замке?

– Нет. Ничем.

– Запомните, что вы сказали, госпожа, - Мила снова присела в реверансе. – Сао ничем не отличаются от некрогеров. Слова об избранности одних и ущербности вторых - слова, пустые слова. Разрешите уйти?

– Иди.

Уже пройдя мимо, она на секунду затормозила – плечо в плечо и, не поворачивая головы, смотря перед собой, прошептала ещё кое-что:

– Возможно, вам будет небезынтересно узнать, что у Киссель появилась новая игрушка – чудная шкатулка-брелок с разноцветными огоньками. Из тех, что делают только людские маги. В наши земли такие вещицы не завозят торговцы… Всего хорошего вам, госпожа.

Что сказать? Мила удалилась, а я стояла в коридоре, внезапно запамятовав, куда шла. Но при этом ничего из услышанных откровений меня не встряхнуло. Апатия была слишком сильной.

Ещё денек… ну, два – и я возьмусь и хорошенько обдумаю новости. С Киссель, имеющей доказательство моей причастности к ребёнку-сао ничего не поделаешь, надеюсь, ей хватит ума не использовать против меня эту злополучную шкатулку. Что это изменит? Ладно, потом. Потом возьму и организую, возможно, где-то в укромном месте за территорией замка, схрон с вещами, продуктами и деньгами на случай, если придется быстро уходить… Фантазия, конечно. Куда я уйду? И уже не только потому, что не хочется тут жить, а и потому, что бросить сао, которых по неизвестной пока причине угнетают некрогеры, невозможно. Вернее, совесть не позволяет. Или не совесть? Тогда что? Что это там, в районе груди так ноет, стоит только вспомнить девочку, которую я не уберегла, мёртвый лес и карьер, заполненный копошащимися людьми.