Ритуал
Шрифт:
Люк не был уверен, улыбнуться ему, или сказать спасибо. Он не знал, ни почему он здесь, ни кто эти люди. И ничего не ответил.
На деревянной тарелке лежали темные овощи, политые густым коричневым соусом.
— У нас есть выпивка. Мы делаем ее сами, так что она очень крепкая. Называется… э… Самогон. Самогон! Но тебя, наверное, тут же вырвет, если сейчас выпьешь. Поэтому тебе вода.
Поднос опустился на кровать. Люк взглянул на татуированные руки юноши. Вокруг опоясывающих их рун вились черные стебли. На внутренней стороне одного предплечья был изображен молот Тора.
— Пожалуйста, — сказал он. — Меня зовут Люк. Я ранен. Пожалуйста, мне нужно… чтобы вы вызвали помощь.
Юноша сделал шаг назад. — Люк, да? А я Фенрис. — Он гордо улыбнулся. — Знаешь, что это значит?
Люк тупо уставился на него.
— Это значит Волк! — Юноша говорил с сильным акцентом. — Ха! Потому что мне, знаешь ли, очень нравятся волки. Как многие уже поняли. А другого парня зовут Локи. Знаешь, что это значит?
Не дождавшись ответа от остолбеневшего Люка, он сказал, — Дьявол. Потому что, позволь мне тебе сказать, мой друг, он именно им и является. А девушка с большими сиськами — только не говори ей, что я так сказал — это Суртр. Красивое имя для демона, да? Это значит огонь. Ее имя тоже вполне ей подходит. Понимаешь меня?
— Да. — Люк не хотел слышать больше ни единого слова от этой загадочной и крайне идиотской фигуры.
Старуха продолжала таращится на него, и это его нервировало, хотя он по-прежнему старался не смотреть в ее почти неразличимые на сморщенном личике глаза. Она не улыбалась. Ему показалось, что она никогда не улыбается.
— Так откуда ты, Люк?
— Лондон. Англия, — сказал он на автомате.
— А, Лондон, — повторил Фенрис, делая ударение на втором слоге, и произнося не «дон», а «дун», как часто делают те, у которых английский является вторым языком. — Думаю, однажды мы там сыграем. Может, в Камден Андеуорлд. Я никогда не был в Лондоне, а вот Локи был.
Лицо Люка будто одеревенело от удивления по поводу неуместной болтовни юноши. Он даже не знал, что сказать. Какая-то часть его была против мольб о помощи. Инстинктивно он чувствовал, что они не приведут ни к чему хорошему.
— А как ты попал сюда из Лондона, Люк?
Люк посмотрел на пол и закрыл глаза, скорее от боли воспоминаний, чем от дискомфорта, вызванного слабым светом. — Отпуск.
Юноша молчал, задумавшись над тем, что только что сказал Люк. И вдруг засмеялся. Он смеялся, и никак не мог остановиться. Наконец, он вытер глаза, размазав черный макияж. — Какой-то гребаный отпуск, да? — Потом снова засмеялся.
Если б два его друга не были зверски убиты, а третий не пропал бы без вести, он тоже повеселился бы. Вместо этого, хихиканье юноши вызвало в нем злобу. Но вспышка ярости была воспринята с удовлетворением, в отличие от не покидающего его чувства тревоги. Раздражение стало освежающей передышкой после изнурительной нервотрепки, буквально лишившей его всяких сил. — Мои друзья погибли. Там, в лесу. Мы заблудились. На нас напали…
— Хочу тебе сказать, мой друг, вы пошли не той дорогой.
— Что ты имеешь ввиду?
Впервые за все время их знакомства юноша перестал ухмыляться, строить глупые рожи и дурачиться. Его лицо вдруг стало серьезным. Он посмотрел через плечо на открытую дверь, потом снова на Люка. — Что ты видел?
— То есть?
Фенрис ухмыльнулся, пожав плечами. — Твои друзья, как они погибли?
— Их убило… нечто. Там, в лесу… — Люк, смутившись, не мог подобрать слова. Но существовали ли такие слова, которыми можно было описать то, что случилось с бедным Хатчем? А с Филом? А с Домом? Люк опустил голову, потом снова посмотрел на Фенриса. Почему он ухмыляется?
— Как их звали? — спросил Фенрис, но скорее для смены темы, как догадался Люк, чем ради какого-то искреннего интереса к его друзьям.
— Зачем тебе?
— Просто так. — Лицо юноши сова приняло выражение, которое он видимо, считал свирепым. Потом, словно устав от притворства, снова ухмыльнулся. — А чем ты занимаешься в Лондоне, Люк?
Подозрение Люка усилилось. Его нашли без документов. Паспорт и бумажник остались в одном из брошенных рюкзаков. Он задумался, как ему стоит отвечать на вопросы подосланного юноши. — Я продаю компакт-диски. — Он решил говорить как можно меньше.
— Тебе нравится музыка? — Юноша, похоже, оживился от такого ответа.
Люк продолжал молчать. Но посмотрел на футболку мужчины.
— «Горгорот» знаешь? — спросил Фенрис.
— Слышал о таких.
— А?
— Я слышал о них.
— Знаешь истинный «блэк метал»?
Люк пожал плечами.
— Какие группы?
Люк стал с недовольством вспоминать названия групп, чьи диски продавались в крошечном «блэк метал»-разделе его магазина. — Какое это имеет значение?
— Имеет. Какие группы?
Люк вздохнул. — «Димму Боргир».
Юноша сплюнул. — Позеры!
— «Крэдл оф Филс».
Фенрис пожал плечами, равнодушно зевнул.
— «Веном»?
Он улыбнулся. — Истинные мастера! Наконец-то мы кое-чего добились, Люк из Лондона. — Потом он понизил голос до низкого насмешливого тона и нахмурился. — Но тебе явно требуется образование, мой друг. Тебе нужно послушать «Эмперор», «Дарк Трон», «Бурзум», «Сатирикон», «Бэтори». И ты услышишь их все, пока гостишь в этом лесу вечной скорби. И может быть, может быть, если будешь хорошим мальчиком, мы поставим тебе еще «Блад Френзи». — Юноша изобразил разочарование из-за невежества Люка и его затянувшегося недоумения. — «Блад Френзи»! Моя группа. Ты работаешь в музыкальном магазине и никогда не слышал о «Блад Френзи». Люк! Очень глупо с твоей стороны.
— Фенрис.
При упоминании своего имени юноша перестал ухмыляться. — Это мое имя.
— Мне нужно в туалет.
Фенрис что-то рявкнул старухе, которая только и делала, что таращилась на Люка с момента своего появления в комнате. Она медленно пересекла комнату и исчезла за дверью. Ее маленькие ножки прогромыхали по неровным доскам пола.
Люк отвел глаза от открытой двери, стараясь скрыть проявленный к ней обостренный интерес. — И еще мне нужна моя одежда, Фенрис из Швеции.