Ритуал

Нэвилл Адам

Он наклонился и подождал, когда толчки в черепе стихнут. Вернулся к окну.

Внизу Фенрис и Локи сняли футболки, подставив голые торсы под холодный вечерний воздух. Бледные как личинки, плоские грудные клетки, длинные и худые руки, украшенные черными шипастыми татуировками. Копны спутанных черных волос обрамляли заново раскрашенные лица. До сего момента он не представлял себе длину волос Локи. Грязной занавеской они опускались ниже талии. Несмотря на тощие конечности, сам он был гигантом. Грудь крест-накрест пересекал патронташ, сделанный из черной кожи и покрытый шипами. Предплечья ощетинились длинными серебристыми гвоздями, торчащими из кожаных нарукавников.

На их юных,

но проницательных лицах были нарисованы свежие гримасы. Уставившись на темное небо широко раскрытыми глазами и вытянув перед собой руки, они издали еще несколько идиотских визгов. Девушки Люк не видел.

Внезапно старый сидиплеер взорвался звуками блэк-метала. Само устройство было где-то спрятано. Похоже, им управляла девушка. Внезапно она появилась в поле зрения, обнаженная. Ее ягодицы и тяжелые груди колыхались при беге. Татуировок на теле видно не было. У нее были маленькие ноги. Маленькие до абсурда. Кожа бледная, почти светящаяся. Суртр снова была в маске зайца, отчего ее голова выглядела неестественно большой и лохматой. Нечеткая тень, отбрасываемая ею на фоне красноватого свечения от дома, вызывала неприятное чувство.

Фенрис неловко перевернул над дровами канистру. Из нее плеснула серебристая жидкость. Локи вытащил «Зиппо», и Люк вдруг понял главную причину своего раздражения, неослабевавшую с момента приема пищи. У него было долгое воздержание от сигарет. И очень хотелось курить. Интересно, как давно он курил в последний раз? Он скорее предпочел бы табак, чем одежду или гребаные металлические столовые приборы. — Пожалуйста, хоть бы у них были сигареты, — прошептал он.

«Зиппо» не торопилась разжигать костер. Получилось лишь с четвертой попытки, несмотря на все усилия жирного зайца и Фенриса вызвать огонь к жизни своими прыжками и истошными воплями. Они все были пьяны.

Люк продолжал наблюдать за пьяными плясками молодежи. Двое мужчин что-то глотали из рогов, переделанных в кубки. Самогон. Неуклюжий «заяц» дважды упал на колени. Свет и жар от костра, как будто, отталкивал Люка от окна вглубь комнаты.

Из-за усталости от предпринятых усилий он вдруг почувствовало себя старым и жалким. Накатили слабость и тошнота. Было не время предпринимать что-либо.

Он добрался до кровати и лег на одеяло. Не в силах лицезреть влажную от мочи овчину и грязное сено под ней, закрыл глаза. Его била дрожь. Он попытался понять, что с ним происходит, но не мог мыслить ясно. Клокочущее пение и пулеметная дробь ударных под окном нарушили ход мыслей, и даже ритм дыхания. Ему снова захотелось тишины и темноты сна, маячившего где-то на задворках его сознания.

Ему казалось, что при всей абсурдности ситуации он как-то слишком легко с ней смирился. Может из-за шока. После всего того, что случилось с Домом, Филом и Хатчем в лесу, который он видел из окна.

Он был далеко не в безопасности, и что бы там в лесу ни было, он по-прежнему находился в пределах его досягаемости. У него не было достаточно времени на обдумывание своего положения, потому что он уже несколько дней боролся за свою жизнь и был сломлен. Потом он оказался здесь, посреди этого безумия. Люк с трудом пытался связать эти две ситуации.

Он отчаянно хотел, чтобы молодежь перестала шуметь. Хотел оказаться в полной тишине. Потому что шум разносился на многие мили. Он мог привлечь к дому что-то еще.

Но музыка гремела, и пьяная молодежь кричала в небо. Казалось, ничто не утомляло их. Интересно, продержатся ли они всю ночь?

Оно.Знают ли они о нем? Наводил ли Фенрис справки? Тайком от Локи? Локи был у них за главного. Он казался более интеллигентным, возможно, более мягким, хотя, опять же, нелепым. Фенрис был глупым, шумным подростком. В них обоих было что-то невыносимо инфантильное. Эксцентричное. Два придурка. По сравнению с тем, с чем он столкнулся в лесу, они не представляли физической угрозы. Он проанализировал этот момент. Да, его больше беспокоило то, почему его держат взаперти, чем то, что они могут с ним сделать. Он догадывался, что они буйные, шаловливые, легкомысленные, но безобидные. Старуха была более ответственной. Накормила его, перевязала голову, погладила по щеке. Он вспомнил это ощущение и вздрогнул. Рядом с бабушками не случается плохих вещей. Ему нужно просто расслабиться и ждать. Он испугался масок, только и всего. Но с другой стороны, не похоже, что их волновало его самочувствие. Они не обращали внимания на его разбитую голову. Они занимались своей гребаной вечеринкой.Действительно ли они послали за помощью? В нем нарастало чувство, что он стал жертвой какого-то тщательно продуманного розыгрыша. Они играли с ним. Им нравилось что-то от него скрывать. Ничтожества.

Но что делать? Что делать? Что делать?

Несмотря на несмолкающий снаружи грохот, от изнеможения его стало клонить ко сну.

52

Топот ног на лестнице разбудил его. Он сел в кровати, тихо вскрикнув. Шаги застучали по коридору.

Неподвижно сидя в кровати, Люк зажмурился в надежде, что так он избежит нового визита.

Но это не помогло.

Фенрис вошел в дверь, оставив ее на этот раз широко раскрытой. В наружном замке болтался длинный железный ключ. Фенрис что-то держал в руках. — Люк! Просыпайся! Ты уже достаточно долго спал, мой друг. Ты пропускаешь вечеринку! Смотри. Смотри сюда.

Фенрис всем весом опустился на кровать, отчего та резко просела. Люк скатился к краю и схватился за голову. — Осторожно! — крикнул он, удивившись силе собственного голоса.

— Извини, — сказал Фенрис на автомате. — Извини меня.

— Похоже, у меня перелом черепа.

— Смотри сюда, — Фенрис протянул ему черно-белые снимки. Изо рта у него дурно пахло, то ли прокисшим молоком, то ли рвотой. Люк поморщился и отстранился от покачивающейся пьяной фигуры с потным накрашенным лицом.

— Тошнота. Головная боль. Похоже, у меня перелом, — тщетно пытался втолковать ему Люк.

Глаза Фенриса с трудом сфокусировались на нем. — «Блад Френзи», — провизжал он, подражая пению на записи, продолжавшей сотрясать дом. От боли в ушах и голове Люк поморщился. Он попытался изобразить равнодушие к открытой двери позади Фенриса, но та словно манила его. Мысли путались. Есть ли рядом с домом какой-либо город? Как далеко он сможет уйти? Не опасно ли ночью быть так близко к лесу? Ведь именно в нем заблудились и погибли его друзья?

— Смотри! — рявкнул Фенрис, рассерженный отсутствием интереса к его фотографиям. Люк поднял их с постели.

Рекламные снимки Фенриса, Локи и другого мужчины с невероятно длинными белыми волосами. Они позировали с голыми торсами, держа в руках мечи, и гримасничали перед камерой с накрашенными лицами. На некоторых фото они стояли в снегу. Фоном для фотосессии служили почерневшие, похожие на скелеты зимние деревья. На зимних снимках в руках у юнош были инструменты. Локи держал гитару, в его огромных ручищах она походила на банджо. Фенрис сжимал барабанные палочки. Эта роль показалась Люку вполне уместной, так как игра на ударных более чем подходила к его суетливой, энергичной и шумной натуре.