Ритуальные грехи
Шрифт:
— Добрый человек в большом черном фургоне.
— Ну, разве это не мило? А я так переживал, так переживал!
Она была уверена, что он лжет. И Лерой, и Колтрейн прекрасно знали, где она была. Может, они даже догадывались, чем она занималась. Рэйчел покраснела, но постаралась, чтобы выражение ее лица оставалось спокойным и невинным.
— Лерой Пелтнер, вы собирались рассказать мне о Люке Берделле, — напомнила она, прислонившись к мокрой от дождя машине. Хотя выглянуло солнце, вода продолжала стекать с крыши машины, промочив насквозь одежду Рэйчел. Но ей было все равно.
Лерой
— Неужели? Даже не знаю, о чем я хотел рассказать, мисси. Мы гордимся славным сыном нашего города. Он наглядный пример того, что каждый из нас способен искупить грехи.
— А какие такие грехи ему нужно было искупить?
— Все мы не без греха, Рэйчел, — невозмутимо ответил он.
— Что там происходит? — крикнула Эстер, близоруко щурясь в сторону пешеходной дорожки.
— Я должна успеть на самолет, — сказала Рэйчел, открывая дверцу машины. — Извините, мэр, но мне нужно ехать.
Лерой уставился на девушку, раздираемый противоречивыми чувствами. С одной стороны, он испытывал огромное облегчение, с другой стороны, ему не хотелось выглядеть неотесанным чурбаном.
— Может, мне все же удастся уговорить вас остаться еще на парочку дней? — без особого энтузиазма спросил он.
— Думаю, Люк добился того, чего хотел, — сказала Рэйчел, усаживаясь за руль. — Можете спросить у него самого, если считаете, что не вправе меня отпустить.
— Милочка, я не знаю, о чем вы говорите, — сказал он, потея пуще прежнего.
— Вы ведь не знаете никаких мрачных тайн, правда? — спросила она. — Вы просто стараетесь меня отвлечь, чтобы я не смогла ничего разузнать.
— Нам нечего скрывать. Городок наш честный, богобоязненный, — сказал Лерой.
— А известно ли Эстер, что Люк — ваш лучший дружок? Она очень злая старуха. Готова биться об заклад, если она узнает о том, что вы с Колтрейном в одной упряжке с дьяволом — тут же пристрелит обоих.
Казалось, Лероя вот-вот стошнит.
— У вас что-то с головой, леди, вы слишком долго находились на солнце…
— Здесь лило как из ведра, — усмехнулась она. — Подумайте о своих грехах, Лерой. И не спускайте глаз с Эстер.
И она рванула из города под одобрительный визг тормозов.
Глава семнадцатая
Начинало темнеть, и ему бы следовало валиться с ног от усталости. Однако Люк мог думать лишь о Рэйчел. О том, как она смотрела на него, как от нее пахло, о тех странных, приглушенных звуках, которые она издавала, когда рыдала. О том, как она закричала в минуту экстаза и впилась ногтями в его спину, словно обезумевшая, дикая кошка.
Он был готов покинуть проклятый Коффинз Гроув, на этот раз уже навсегда. Он даже успел договориться с Лероем и Колтрейном. Они пообещали забыть о том, что вообще знали Люка и не видели его лет десять, а то и больше. И это его вполне устраивало.
Как оказалось, он способен на прощение. Может, сказались долгие годы пребывания в роли мессии. Он никогда не считал себя добряком и привык думать только о собственных нуждах.
В городке Коффинз Гроув очень немногие испытывали к нему мало-мальский интерес. Местные
Колтрейн старался за ним присматривать. Впрочем, как и милейший Лерой, познакомивший Люка с радостями секса, когда мальчишке стукнуло пятнадцать лет. Были и другие, которым тоже было до него дело, они тоже старались помочь, но, как правило, все заканчивалось пустопорожними разговорами, а Люк и дальше терпел побои.
А теперь он покидал проклятый городишко, пополнив местный бюджет кругленькой суммой, за счет которой можно было не только понизить горожанам налоги, но и позволить официантке Лорин вести довольно комфортабельный образ жизни.
Черт, он на самом деле поступил как самый настоящий спаситель, подумал Люк с кислой улыбкой. Он даже позволил старому шкоднику Лерою Пелтнеру получить неплохую прибыль. А ведь именно Лерой хотел отправить юного Люка в колонию для несовершеннолетних, когда тот спер сигареты из торгового центра Пелтнера. Лерой постоянно твердил, что Люк попадет в тюрьму. Днем раньше, днем позже — какая разница?
В Коффинз Гроув остался лишь один человек, который не смог воспользоваться добром, нажитым Люком нечестным путем. Злобная старуха никогда не увидит ни цента из его денег.
Люку нравилось, чтобы деньги находились под рукой, чтобы их можно было легко перемещать туда-обратно. В Швейцарии у него имелись многочисленные счета на предъявителя. Тайники неподалеку от рекреационного центра ломились от ценных бумаг и пачек стодолларовых купюр. У Кальвина были собственные тайники, которые Люк постоянно пополнял новыми запасами. Коротышка был единственным человеком, которому доверял Люк, кроме того, он считал Кальвина своим должником.
У Эстер Блессинг тоже было кое-что, принадлежавшее Люку. Она схоронила трех мужей, и все они, несомненно, с радостью покинули дорогую женушку. Гарри Блессинг торговал скобяными изделиями, и поговаривали, что он любит рассматривать фотографии с голыми детьми, из чего следовало, что он с женой — два сапога пара. Он еще здравствовал, когда Люк впервые за многие годы посетил Коффинз Гроув. Тогда ему показалось, что он поступает правильно, припрятав ценные бумаги стоимостью в двести тысяч долларов в подполье старого дома Эстер Блессинг.
Помня о пристрастии старухи к ежедневным уборкам, Люку пришлось соблюдать большую осторожность. Но с годами, во время тайных визитов в родной город, он убедился, что бумаги, спрятанные под домом, остаются нетронутыми, и каждый раз он добавлял еще и еще.
Вот и сегодня ночью, когда Люк посетил тайник, они лежали на том же самом месте. В темноте он слышал, как надрывается телевизор, но к его удивлению, передавали новости. Эстер никогда не слушала передач, требующих умственного напряжения. Телевизионные игры были ее обычным резвлечением, разве что она ожидала услышать какие-нибудь кровавые подробности.