Ривер Уайлд
Шрифт:
— Спасибо... что пришла.
«Когда никто другой не пришел».
Он не произносит этих слов вслух, но я почему-то знаю, что он хочет сказать.
— Пожалуйста, — говорю я темноте, когда он в ней исчезает.
13
Кэрри
Я не ожидаю увидеть сегодня Ривера. Обычно сосед может не показываться днями или неделями. И полагаю, особенно
До сих пор не могу поверить, что ворвалась в его дом, думая, что на него напали или что-то в этом роде, вела себя, как дубина, унизилась до чертиков, порезала палец о его стол, и все это с садовыми долбаными граблями в руке. Полная дура.
И я определенно не думаю о том, что видела его голым.
Очень голым.
Нет, определенно не думаю об этом сейчас.
Особенно когда он идет прямо ко мне, потому что это жутко и необычно. Жутко, потому что думаю о нем голым. Необычно, потому что он подошел поговорить со мной.
Мы с Бадди стоим на тротуаре перед нашим домом.
Ривер останавливается передо мной. На нем фланелевая рубашка и джинсы. На ногах те же ботинки, что и вчера. На голове шапка, прикрывающая густые волосы.
Сегодня прохладнее — к счастью. На мне длинный, толстый темно-зеленый свитер поверх черных леггинсов и ботинки для прогулок, купленные на днях на распродаже, а вокруг шеи повязан шарф в черно-белую клетку, волосы распущены и живут своей жизнью.
— Рыжая, — говорит он низким, мрачным голосом.
— Ривер, — я улыбаюсь ему.
Он не улыбается в ответ. И больше ничего не говорит.
Просто стоит и смотрит на меня из-под опущенных бровей в своей мрачной, задумчивой манере. Но я замечаю, что в выражении его лица есть что-то еще. Вижу это по его сжатым челюстям и напряженным глазам. Похоже на дискомфорт.
Ему неудобно.
Не знала, что он может испытывать эмоции.
Этот парень без проблем стоял передо мной голым прошлой ночью. И говорил все, что приходило ему в голову. Так что я должна задаться вопросом, отчего он испытывает неловкость.
«Может, это потому, что вчера вечером он тебя поблагодарил», — раздается голос в голове.
Может, и поэтому. Не могу представить, чтобы Ривер привык кого-то за что-то благодарить.
Но он не должен испытывать из-за этого неловкость.
Хочу спросить, так ли это. Убедить, что он не должен из-за этого чувствовать себя не в своей тарелке. Но я не так прямолинейна, как он.
Поэтому вместо этого решаю спросить, чего он хочет — не грубо, конечно, — когда замечаю в его руке свои грабли.
— Это мои? — жестом указываю на грабли.
Он смотрит на грабли в руке, будто только что вспомнил, что они там.
— Ох. Да. —
— Смешно. — Я беру у него грабли. — И я больше не собираюсь промышлять взломом с проникновением.
— Вот как?
— Ага.
— Жаль. Самый яркий момент этой недели — увидеть твою пижаму.
Почему-то его слова заставляют меня покраснеть.
«Может, потому, что ты думаешь о том, что, когда ты видела его, на нем не было пижамы».
Я кашляю, прочищая горло, после того как давлюсь собственной слюной.
— Ты в порядке? — спрашивает он.
— Да. — Я снова кашляю, стуча по груди.
Я определенно не думаю о нем голым. Не-а.
— С ребенком все в порядке?
— Что?
— С твоим ребенком. — Его взгляд опускается на мой живот.
Его еще не видно. Но ведь срок всего десять недель. Думаю, в скором времени начну округляться.
Инстинктивно прижимаю руку к животу.
— О, да. Все в порядке. Утренней тошноты пока нет, и, думаю, раз до сих пор не было, то уже и не будет.
Между нами воцаряется неловкое молчание. Вроде того, когда собеседники не имеют понятия, что сказать дальше, но и не знают, как закончить разговор.
И по какой-то необъяснимой причине я не хочу, чтобы разговор сейчас заканчивался.
Странно, но мне нравится с ним разговаривать. Ну, наши словесные дуэли. Когда я не выставляю себя перед ним задницей, а он не ведет себя со мной, как мерзкий придурок.
Но часть меня так же хочет, чтобы он повел себя, как Ривер: просто повернулся и ушел, не сказав больше ни слова.
Это сбивает с толку, если не сказать больше.
Думаю, кто-то из нас должен что-то сказать. И, похоже, этим кем-то буду я.
— Что же... спасибо, что принес их. — Я поднимаю грабли. — Я, гм… думаю, еще увидимся.
— Вы с шавкой куда-то собрались? — спрашивает он, останавливая меня прежде, чем я успеваю уйти.
Я улыбаюсь, игнорируя «шавку». Я знаю, он делает это только для того, чтобы подначить меня. И от этого, как ни странно, я тоже счастлива.
Сдерживаю улыбку и поворачиваюсь к нему.
— Да. Мы с Бадди собираемся за рождественской елкой.
— Куда?
— В хозяйственный магазин в городе.
— Деревья там дерьмо. Они не простоят и недели.
— Ох. — Мое нарастающее возбуждение от покупки рождественской елки идет ко дну.
— Тебе нужно поехать на ферму «Чертополох». У них самые лучшие елки.
Это немного меня подбадривает.
— Где находится ферма «Чертополох»?
— В Нью-Браунфелс.
— А где Нью-Браунфелс?