Ривер
Шрифт:
Удивлённый её горячностью, Ривер пребывал в нерешительности, ощущая себя так, словно должен утешить Харвестер, вот только не знал почему.
– Я и не доверяю.
– Ривер подтянул рюкзак повыше на плечо.
– Но что заставляет тебя так говорить?
Харвестер горько усмехнулась.
– Говорю, потому что привыкла им доверять. Если я на кого и могла положиться, так это на архангелов.
– До момента...
– подтолкнул её к откровению Ривер.
– До момента приказа взять тебя в плен, - ответила она,
– Ты не можешь никому из них доверять. Особенно, Рафаэлю.
– И почему же?
– съязвил он.
– Потому что именно Рафаэль приказал захватить тебя и пытать, - тихо ответила Харвестер.
Ей редко удавалось добиться немоты Ривера. Сейчас был один из таких моментов, и Харвестер хотелось немного его посмаковать.
И может ей хотелось посмаковать этот момент, потому что, даже когда Ривер не был во всём своём сиянии, как сейчас, что-то в нём по-прежнему действовало на неё как ядовитый поток, раздражая тёмную и разрушительную часть Харвестер.
И ей безумно хотелось ногтями содрать это чёрное пятно.
Её тело было напряжённым и требовало расслабления. А дуги крыльев ощущались словно в огне, что ещё больше раздражало Харвестер. Они пытались исцелиться и требовали подпитки.
Ей снова требовалось кормление, но, чёрт возьми, Харвестер всё ещё ощущала яростные эффекты предыдущего.
Харвестер не могла понять почему когда она кормилась от Ривера, то сразу не превратилась в зло так, как когда кормилась от Триста - ангела, которого убила несколько тысяч лет назад.
Харвестер разрывало чувство вины, переплетаясь с тысячами других за поступки, которые она совершила за свою жизнь.
– Рафаэль?
– в конце концов прорычал Ривер.
– Он хотел, чтобы ты обрезала мои крылья и пристрастила к вину из мозгов? Почему?
– Ему было нужно, чтобы ты не стоял на пути и не смог удержать от того, что мне пришлось сделать, чтобы остановить Апокалипсис.
Гнев застил синие глаза Ривера, в них начали кружить облака и сверкать молнии. Сексуально. Харвестер всегда любила темпераментных мужчин.
– Ничего себе. Ты могла сдвинуть меня со своего пути и не прибегая к пыткам.
– Ривер прищурил глаза, в которых уже разразилась настоящая буря.
– Так и в чём состояла идея?
Харвестер снова двинулась в путь, надеясь убежать от собственных поступков, но нет, Ривер всё это так не оставил, его полыхающий взгляд напоминал о том, что она сделала.
– Ну и?
– Не моя. Рафаэля.
Они встретились на нейтральной территории в пещере в Центральной Америке, где Харвестер попросила архангела пересмотреть решение, но тот стоял твёрдо на своём и утверждал, что Ривера надо вывести из строя и заставить страдать.
Когда она твёрдо отказалась, Рафаэль пригрозил забрать то, что Харвестер лелеяла в памяти. Единственное, что осталось из жизни Виррин - её воспоминания об Энриете.
И не важно, что некоторые из этих воспоминаний ужасны.
А по большей части воспоминания были о счастливых временах, когда она и Энриет учились охотиться на демонов, кататься на лошадях или просто когда лежали на лугу, наблюдая за пастухами и их овцами.
Харвестер цеплялась за эти воспоминания, когда теряла веру в причину, по которой ставила путь падшего ангела на первое место. Они давали ей цель.
И больше всего остального, включая спасение мира и предоставление Всадникам спокойствия и счастья в их жизнях, её воспоминания об Энриете помогали Харвестер сбегать от цепей в подземелье отца.
– У тебя и так больше воспоминаний, чем должно быть, - заметил Рафаэль.
– Ты не помнишь, как он выглядит, но помнишь, что он делал. Никто, за исключением, наверное, Лилит об этом не помнит. Для всех остальных он существует только в историях Четырёх Всадников Апокалипсиса.
Харвестер по-прежнему не знала, почему у неё остались воспоминания, которых у других нет, но Рафаэль - такой вот придурок - никогда не отвечал ей на этот вопрос.
– Чёртов ублюдок, - выплюнула Харвестер.
– Тебе настолько важно, чтобы Ривер страдал, что шантажом толкаешь меня на это преступление?
– Да.
– Рафаэль стряхнул с плеча паутину.
– Так что, хочешь, чтобы я забрал у тебя воспоминания об Энриете?
– Нет.
– Ярость взревела в теле Харвестер, присоединилась к боли, против воли взывая к демонической сущности. Она терпеть не могла эту штуку в стиле Халка - от ярости до ангельского спокойствия, - но такова сущность падшего ангела. Порочная и уродливая.
– Я всё сделаю.
Рафаэль поморщился от отвращения к Харвестер.
– Хорошо.
– Он исчез, но голос завис ещё на несколько секунд в воздухе.
– Заставь его страдать. И не заставляй меня снова встречаться с тобой. Ты просто ужасна.
Да, Рафаэль был тем ещё засранцем.
– Тебе нравилось причинять мне боль?
– спросил Ривер злым как и взгляд голосом.
Да уж. Харвестер считала это разумным вопросом, учитывая, что сделала всё возможное, чтобы заставить Ривера поверить, что ей нравилась каждая минута его страданий, но по какой-то причине ей больше не хотелось, чтобы он плохо о ней думал.
Может, в ней действительно по-прежнему была хорошая часть. Харвестер многое сделала за команду добра, но, честно говоря, никогда не ощущала себя хорошей.
Особенно из-за того, что все её дела во имя добра были предосудительными.
Например, мучение Ривера.
Харвестер смотрела вперёд, избегая его взгляда.
– А ты получил удовольствие от того, что Гетель мучила меня пиками.
– Нет.
– Ладно, пошли.
Они шли в тишине, а дымчатые падальщики как вонючие призраки следовали за ними.