Роб Рой (др. изд.)
Шрифт:
– Прекрасно, сэр, прекрасно, – сказал бэйли, – дудите на вашей дудке! Но как бы не пришлось вам затанцевать под мою, не доиграв плясовую.
Между офицером и горцами началось тревожное совещание, но они говорили так тихо, что невозможно было уловить, о чем шла речь. Договорившись, все четверо вышли из дому. Когда дверь захлопнулась за ними, бэйли высказался таким образом:
– Это горцы из западных кланов и такие же головорезы, как их соседи, если верить всему, что рассказывают; и все-таки, вы видите, их привели от границ Аргайлшира воевать с бедным Робом – сводить счеты по старой вражде с ним и его родом. За ними Грэмы, Бьюкэнаны, лэрды из Леннокса – все на конях и все отлично вооружены. Их ссора всем известна, и винить их я не могу – никто не любит терять своих коров; а солдаты тоже люди подневольные – куда послали, туда иди. К тому времени, когда солнце встанет над холмами, бедному Робу дела будет по горло. Конечно, не годится члену магистрата желать чего-нибудь незаконного, но черт меня возьми, если я не порадуюсь от всей души, когда услышу, что Роб всех их проучил!
ГЛАВА XXX
Генерал!
Я вас прошу, взгляните на меня,
В лицо глядите – в женское лицо…
На нем приметен страх? Иль тень боязни?
Иль бледность? Бледность – да, но лишь от гнева,
Что я у вас во власти.
Нам разрешили поспать остаток ночи со всеми удобствами, какие доставляла убогая обстановка корчмы. Бэйли, утомленный дорогой и последующими приключениями и менее моего обеспокоенный нашим арестом, который лично ему грозил лишь временными неудобствами, а может быть, и менее взыскательный, чем я, к чистоте и благопристойности ложа, завалился на одну из коек, и вскоре я услышал его громкий храп. Моим же отдыхом был лишь тревожный сон, одолевавший меня, когда я склонял голову на стол. В течение ночи я подметил, что в движении солдат проявлялась какая-то неуверенность. Солдаты отсылались как будто на разведку и возвращались, не получив, очевидно, нужных сведений. Командир был явно встревожен и в нетерпении снова отряжал в разведку по два, по три человека; некоторые из них, как я заключил из того, что нашептывали друг другу оставшиеся, не возвращались в клахан.
Брезжило утро, когда капрал и два солдата ворвались в хижину, с торжеством волоча за собою горца, в котором я тотчас узнал старого моего знакомца, бывшего тюремного привратника. Мистер Джарви, разбуженный шумом, сделал тотчас то же открытие и воскликнул:
– Господи помилуй! Они захватили бездельника Дугала! Капитан, я представлю поручительство, вполне достаточное поручительство за бездельника Дугала.
В ответ на это предложение, несомненно, подсказанное бэйли благодарностью за давешнее выступление горца в его защиту, капитан только посоветовал мистеру Джарви думать о собственных делах и помнить, что он сам сейчас под арестом.
– Беру вас в свидетели, мистер Осбалдистон, – сказал бэйли, которому, вероятно, лучше были знакомы правила гражданского судопроизводства, нежели военного, – беру вас в свидетели, что он отклонил верное поручительство. По-моему, бездельник Дугал может начать процесс о неправильном аресте и требовать возмещения убытков по акту от тысяча семьсот первого года; я сам прослежу, чтобы суд не отказал бездельнику.
Офицер, которого, как я узнал, звали Торнтоном, не обращая внимания на угрозы и требования бэйли, подверг Дугала обстоятельному допросу о его жизни и знакомствах, и пленник, хотя и с явной неохотой, вынужден был все же сознаться, что он знает Роб Роя Мак-Грегора; что виделся с ним в течение последнего года, в течение последних шести месяцев, в этом месяце, на этой неделе, и наконец – что он расстался с ним час назад. Подробности эти выжимались из пленника точно капли крови, и, по всей видимости, их исторгали только повторные угрозы капитана Торнтона вздернуть его на ближайшем дереве, если он не даст прямого ответа и точных указаний.
– А теперь, друг мой, – сказал офицер, – извольте сообщить мне, сколько человек имеет сейчас при себе ваш господин.
Дугал смотрел во все стороны, только не на допрашивающего, и начал, запинаясь:
– Она сейчас не может знать точно…
– Гляди мне в глаза, шотландская собака, – сказал офицер, – и помни, что твоя жизнь зависит от твоего ответа! Сколько негодяев было под командой у разбойника, когда ты с ним расстался?
– О, не больше как шесть негодяев, когда я ушел.
– А где остальные бандиты?
– Пошли войной с помощником командира на западных молодцов.
– На западные кланы? – переспросил капитан. – Гм, похоже на правду. А по какому гнусному делу отрядил он тебя?
– Посмотреть, что делает здесь в клахане ваша честь и шентльмены красные куртки.
– Бездельник все-таки в конце концов оказался предателем, – сказал бэйли, понемногу придвигавшийся ко мне и теперь стоявший за моей спиной. – Хорошо, что я не вошел в расход ради него.
– А теперь, мой друг, – сказал капитан, – давайте договоримся. Вы признались, что вы шпион, – значит, вас следует повесить на ближайшем дереве; но если вы мне окажете услугу, я отплачу вам тем же. Будь любезен, Доналд, провести меня и небольшой отряд моих людей к тому месту, где ты оставил своего господина: я хочу сказать ему несколько слов по важному делу; а потом я отпущу тебя на все четыре стороны и дам тебе в придачу пять гиней.
– Ох, ох! – воскликнул Дугал в отчаянии и смятении. – Она не может это сделать, не может! Лучше пусть она висит на дереве!
– Хорошо, ты будешь повешен, друг мой, – сказал офицер, – и да падет твоя кровь на твою собственную голову. Капрал Крэмп, возьмите на себя обязанности провост-маршала и кончайте с ним!
Капрал встал против бедного Дугала и начал неторопливо вязать из найденной им в доме веревки внушительную петлю. Затем он накинул ее на шею преступника и с помощью двух солдат проволок Дугала до порога, когда страх неминуемой смерти одержал верх и вырвал у несчастного крик:
– Стойте, шентльмены, стойте! Сделаю, как приказала его честь! Стойте!
– Бездельника еще не убрали? – сказал бэйли. – Сейчас он больше чем когда-либо заслуживает петли! Кончайте с ним, капрал! Почему вы его не уводите?
– Я глубоко убежден, почтенный джентльмен, – сказал капрал, – что если бы вас самого вели на виселицу, вы, ей-богу, не стали бы нас торопить!
Этот побочный диалог помешал мне расслышать, что произошло между пленником и капитаном Торнтоном, но я уловил, как первый прохныкал еле слышно:
– И вы меня не попросите идти дальше? Только показать, где стоит Мак-Грегор? Ох-ох-ох!
– Тише, негодяй, не орать! Да. Даю тебе слово, я не попрошу тебя идти дальше. Капрал, постройте людей перед домами и выведите этим джентльменам их лошадей: нам придется взять их с собой. Я не могу оставить здесь при них ни одного человека. Идите, ребята, становитесь под ружье.
Солдаты засуетились и приготовились выступать. Нас в качестве пленников повели бок о бок с Дугалом. Когда мы выходили из хибарки, я слышал, как наш товарищ по плену напомнил капитану о пяти гинеях.
– Вот они, – сказал офицер, положив золото ему на ладонь. – Но смотри, если ты вздумаешь повести меня не той дорогой, я размозжу тебе голову собственной рукой.